Лидер: победы и поражения. Экономика и управление Германии в период Второй мировой войны

Резюме

Кейс ВШОУЗ
Представлена ситуационная задача по примерам эффективного и неэффективного управления. Необходимо прочесть и ответить на вопросы в конце текста.
Ответив на вопросы и прислав их на электронную почту vshouz@vshouz.ru, вы получите 2 кредита в системе НМО.
Расширенная версия описания ситуационной задачи представлена на сайте: http://www.vshouz.ru.

ОРГЗДРАВ - 2016. - № 3-4. - С. 83-122.

Стратегические и тактические решения, не­обходимые для начала и продолжения вой­ны или заключения мира, должны делаться на основании данных о состоянии вооруженных сил, экономики собственной страны и соответ­ствующих данных противоборствующей сторо­ны. При этом планирование военных операций и военной экономики должно быть согласован­ным, ибо экономические ресурсы страны всегда ограничены. Для получения максимального военно-стратегического эффекта нельзя пола­гаться только на интуицию (чем часто грешил Гитлер), необходимо рассчитывать силы и сред­ства на основании достоверных данных по воз­можностям экономики как собственной страны, включая ее военную составляющую, так и про­тивоборствующей стороны, не только на кратко­срочный, но и на долгосрочный период.

В апреле 1936 г. Гитлер утвердил Меморандум о задачах 4-летнего плана, в котором потребо­вал: "...через 4 года экономика Германии долж­на быть готова к войне".

За подготовку Германии к войне отвечало Управление по 4-летнему плану, которое в 19361945 гг. возглавлял Герман Геринг - второй че­ловек в руководстве Германии после Гитлера. Управление по 4-летнему плану также руково­дило промышленной экспансией в оккупиро­ванных странах Европы, захватом предприятий и переориентацией их на нужды германской во­енной промышленности.

В Управлении по 4-летнему плану были определены лишь номинальные руководящие должности, а основную работу по координации производств и поставок осуществляли профиль­ные имперские министерства. Для координации и централизации работ в определенных обла­стях генеральный уполномоченный по 4-лет­нему плану имел право назначать генеральных и имперских уполномоченных с очень широкими полномочиями. Такими уполномоченными в том числе были:

Вальтер Функ - генеральный уполномочен­ный по экономике (1938 г. - декабрь 1939 г.), министр экономики Германии (4 февраля 1938 г. - 1 мая 1945 г.).

Фриц Тодт - генеральный уполномоченный по вопросам вооружений (17 марта 1940 г. - 8 февраля 1942 г.), министр вооружений и бое­припасов.

Альберт Шпеер - генеральный уполномо­ченный по контролю и строительству, генераль­ный уполномоченный по вопросам вооружений (1 марта 1942 г. - май 1945 г.), министр воору­жения и военной промышленности (8 февраля 1942 г. - май 1945 г.).

Карл Краух - генеральный уполномоченный по специальной химической промышленности (22 августа 1938 г. - май 1945 г.).

Франц Нойхаузен - генеральный уполномо­ченный по экономике Сербии и металлургии на юге (1943-1944 гг.).

Фриц Заукель - генеральный уполномочен­ный по использованию рабочей силы (21 марта 1942 г. - май 1945 г.).

Йозеф Пауль Геббельс - имперский уполно­моченный по тотальной мобилизации (25 июля 1944 г. - апрель 1945 г.).

Реализация первого 4-летнего плана 1936­1940 гг. позволила немецкой экономике пере­йти на военные рельсы. К началу Второй миро­вой войны, в сентябре 1939 г., Германия имела расширенные, модернизированные производ­ственные мощности и располагала значитель­ными запасами важнейшего стратегического сырья. В ведущих отраслях промышленности началось использование новых видов сырья. Многие предприятия стратегических отрас­лей промышленности были перемещены из опасных с военной точки зрения погранич­ных районов в центральные, северные и юж­ные. По объему промышленного производства Германия заняла 1-е место в Европе. Таким образом, были созданы определенные пред­посылки по военному и экономическому пре­восходству Германии над соседними странами. Однако военная экономика и вооруженные силы Германии были достаточно хорошо подго­товлены только для кратковременной войны -блицкригу.

Шпеер так характеризует экономику блиц­крига: "Суть экономики блицкрига сводилась к тому, чтобы заблаговременно оснастить вер­махт материальными ресурсами за счет форси­рованного выпуска, а проблему снабжения военного производства сырьем и топливом решать и за счет захватов" [1].

Несмотря на противоположное заявление в политических речах руководителей Германии, в стране не были приняты меры на случай длительной затяжной войны. Вместе с крахом расчетов на молниеносную войну исчезло пре­имущество Германии. Отсюда следует, что во­енная экономика Германии не была готова ко Второй мировой войне.

Высшее руководство экономикой и финансами Германии во время Второй мировой войны

Адольф Гитлер (1889-1945). Во время Второй мировой войны - фюрер и рейхсканцлер Германии, верховный главнокомандующий во­оруженными силами Германии.

Образование - неполное среднее. Окончил школу в Линце (1905 г.).

Основоположник национал-социализма в Германии, основатель тоталитарной диктатуры Третьего рейха.

1921-1945 гг. - организатор и председатель Национал-социалистической немецкой рабочей партии (русс. сокращение - НСДАП).

1933-1935 гг. - рейсштатгальтер Пруссии.

1933-1945 гг. - рейхсканцлер Германии.

1934-1945 гг. - фюрер Германии.

Покончил жизнь самоубийством 30 апреля 1945 г. в окруженном Красной Армией Берлине.

1914 г. - участник Первой мировой войны, ушел добровольцем на фронт. После поражения Германии в войне начал политическую деятель­ность в организованной им НСДАП.

Вскоре после прихода к власти Гитлер объ­явил о выходе Германии из военных статей Вер­сальского договора, ограничивающего военные усилия Германии. 100-тысячный рейхсвер был превращен в миллионный вермахт, созданы тан­ковые войска и восстановлена военная авиация. Был отменен статус демилитаризованной Рейн­ской зоны.

В марте 1938 г. была аннексирована Австрия, осенью 1938 г., в соответствии с Мюнхенским соглашением, - часть Чехословакии: Судетская область. В марте 1939 г. была оккупирована оставшаяся часть Чехии, превращенная в госу­дарство-сателлит - протекторат Богемии и Мо­равии.

23 августа 1939 г. Гитлер заключает Договор о ненападении с Советским Союзом, секретное приложение к которому содержало план раздела сфер влияния в Европе.

1 сентября 1939 г. Германия под руковод­ством Гитлера начала Вторую мировую войну. Сентябрь - разгром Польши. Апрель-июнь 1940 г. - оккупация Норвегии, Дании, Голландии, Люксембурга, Бельгии и части Франции.

Весна 1941 г. - захват Греции и Югославии.

22 июня 1941 г. - нападение на Советский Союз. Поражения Красной Армии на первом эта­пе войны, оккупация немецкими и союзными им войсками республик Прибалтики, Белоруссии, Украины, Молдавии, южных и западных регио­нов европейской части РСФСР. После пораже­ния в Сталинградской битве (январь-февраль 1943 г.), на втором этапе войны, - отступление с оккупированных территорий Советского Со­юза. На третьем этапе - отступление из стран Восточной и Центральной Европы, капитуляция Германии 9 мая 1945 г.

Герман Геринг (1893-1946). В годы войны -генеральный уполномоченный по 4-летнему плану (1936-1945 гг.), преемник фюрера (1941­1945 гг.), рейхсминистр авиации Германии.

Образование - среднее. Учился в кадетских училищах в Карлсруэ и Берлине - Лихтерфельде (Прусская военная академия).

1922 г. - член НСДАП.

1932-1945 гг. - президент рейхстага.

1933-1945 гг. - министр-президент Пруссии.

1933-1945 гг. - рейхсминистр авиации Гер­мании.

1935-1945 гг. - и.о. рейсштатгальтера Пруссии.

1936-1945 гг. - генеральный уполномочен­ный по 4-летнему плану.

1937-1938 гг. - и.о. рейхсминистра эконо­мики Германии.

29 июня 1941 г. официально назначен на­следником Гитлера на случай его смерти или в том случае, если он по какой-либо причине окажется не в состоянии выполнять свои обя­занности даже на короткий срок.

23 апреля 1945 г. арестован отрядом СС по обвинению в государственной измене, лишен всех званий и наград, исключен из НСДАП.

Покончил жизнь самоубийством 15 октября 1946 г. Участник Первой мировой войны. С осени 1915 г. - летчик-истребитель, за время боев сбил 22 самолета противника и был награжден желез­ным крестом 1-го и 2-го классов.

Политический, государственный и военный деятель нацистской Германии, рейхсминистр Имперского министерства авиации. 30 июля 1941 г. Геринг подписал представленный на­чальником Главного управления имперской безопасности Рейнхардом Гейдрихом (умер от смертельного ранения в Праге 4 июня 1942 г.) документ об окончательном решении еврейско­го вопроса, по которому предполагалось унич­тожить почти 20 млн человек. В конце 1942 г. Геринг клятвенно заверил Гитлера, что обе­спечит бесперебойное снабжение окруженной под Сталинградом 6-й армии фельдмаршала Паулюса всем необходимым, что было заведомо невозможно (2 февраля 1943 г. Паулюс капиту­лировал).

Мартин Борман (1900-1945). В годы войны - начальник партийной канцелярии НСДАП (1941-1945 гг.), личный секретарь фюрера (1942-1945 гг.), рейхсминистр по делам партии.

Образование - среднее. Учился в сельскохо­зяйственном колледже.

1927 г. - член НСДАП.

1933 - 1941 гг. - начальник штаба замести­теля фюрера.

1933 - 1945 гг. - рейхсляйтер.

1937 г. - вступил в СС.

1941 г. - начальник партийной канцелярии НСДАП.

С 1935 г., исполняя обязанности личного се­кретаря фюрера, входил в ближний круг Гитлера и всюду его сопровождал, организуя началь­нику брифинги и предоставляя ему сводки со­бытий.

После того как 10 мая 1941 г. Рудольф Гесс (немецкий государственный и политический деятель, член НСДАП, заместитель Гитлера по партии) самовольно вылетел в Британию для мирных переговоров, Борман занял пост на­чальника партийной канцелярии НСДАП, при­няв на себя обязанности бывшего заместителя фюрера. Борман утверждал назначение граж­данских руководителей и принятие нового зако­нодательства, к концу 1943 г. де-факто сконцен­трировав власть внутри страны в собственных руках.

12 апреля 1943 г. он был официально назна­чен на должность личного секретаря фюрера.

К концу войны приобрел значительное вли­яние как личный секретарь, контролируя потоки информации и доступ к Гитлеру.

16 января 1945 г. вслед за Гитлером пере­ехал в фюрербункер. 2 мая в составе группы покинул рейхсканцелярию. Предположительно, совершил самоубийство на мосту близ станции Лертер. За военные преступления и преступле­ния против человечности на Нюрнбергском три­бунале был заочно приговорен к смертной казни через повешение. В 1972 г. при раскопках были обнаружены останки Бормана.

Альберт Шпеер (1905-1981). В годы войны - рейхсминистр вооружений и военной промышленности (1942-1945 гг.), генераль­ный уполномоченный по вооружению в рамках 4-летнего плана (1942-1945 гг.).

Образование - высшее, архитектор. Окончил Высшее техническое училище в Шарлоттенбурге (1927 г.).

1931 г. - член НСДАП.

1937-1940 гг. - генеральный инспектор по строительству и реконструкции столицы рейха -Берлина.

1942-1945 гг. - генеральный уполномочен­ный по вооружению в рамках 4-летнего плана.

1942-1945 гг. - рейхсминистр вооружений и военной промышленности.

1946-1966 гг. - отбывал 20-летнее тюрем­ное заключение по решению Международного военного трибунала в Нюрнберге.

Умер 1 сентября 1981 г.

В 1937 г. Альберт Шпеер был назначен ге­неральным инспектором имперской столицы по строительству, в задачу которого входила перестройка Берлина. В 1938-1939 гг. разработал генеральный план реконструкции столи­цы Германии. 8 февраля 1942 г., после гибели Тодта, был назначен Гитлером рейхсминистром вооружений и боеприпасов, генеральным ин­спектором дорог, а также генеральным инспек­тором водных и энергоресурсов. 2 сентября 1943 г. различные ведомства Шпеера были объединены в Имперское министерство воору­жения и военной промышленности. В 1945 г., в последние месяцы Второй мировой войны, Шпеер сопротивлялся тактике "выжженной земли" Гитлера. Он саботировал приказы об уничтожении промышленных предприятий и инфраструктуры рейха и даже якобы, как он сам позднее утверждал, хотел отравить Гитлера. Во время Нюрнбергского процесса был одним из немногих обвиняемых, который признал свою вину. Международный военный трибу­нал в Нюрнберге приговорил Шпеера к 20 го­дам тюремного заключения. Отсидел весь срок заключения.

Экономический потенциал Германии перед Великой Отечественной войной

Перед Великой Отечественной войной тер­ритория и население Германии постоянно уве­личивались. В границах Германии 1937 г. про­живало 66 млн человек (на конец 1937 г.). В мае 1940 г. в Германской империи проживало уже 90 млн человек, а с учетом протектората Чехии, Моравии и областей, находившихся под управ­лением Германии, - 117 млн.

Германия в 1933-1940 гг. постоянно на­ращивала экономический и военный потен­циал, и к 1939 г. создала мощный военно-про­мышленный комплекс и вооруженные силы. В 1939 г. Германия достигла превосходства над другими странами в производстве оружия и боевой техники. Однако в способности на­ращивать военное производство в ходе за­тяжной войны за счет собственных сырьевых и людских ресурсов она не могла конкурировать ни с США, ни с СССР. Именно поэтому военная доктрина Германии была ориентирована на то, чтобы вооруженные силы Германии, используя свое превосходство в вооружении, одерживали молниеносные победы, что позволяло стране наращивать свой военно-экономический по­тенциал за счет побежденных стран. Так, на­пример, на Германию во Франции с середины 1941 г. по конец августа 1944 г. (время осво­бождения Франции от немецкой оккупации) работали 80% заводов, изготавливающих са­молеты, 40% черной металлургии, 70% металло­обработки.

Германии для продвижения на восток, для войны с Советским Союзом требовались ре­сурсы стран, завоеванных к 1941 г. В конце мая 1940 г., еще до подписания Гитлером плана нападения на Советский Союз (плана "Барба­росса"), отдел хозяйственной политики МИД Германии разработал предложения по созда­нию германского колониального рейха. На их основе была выдвинута идея великого хозяй­ственного пространства для Германии, которое включало бы Чехословакию, Польшу, Голлан­дию, Бельгию, Люксембург, Данию и Норвегию. В дальнейшем предполагалось приобщить к нему все скандинавские и балканские стра­ны, а также Прибалтику. Предусматривалось расширение Германской колониальной импе­рии за счет бывших немецких колоний в Африке, Бельгийского Конго, Французской Экватори­альной Африки, британской Нигерии.

На рис. 1 представлены оккупированные Германией страны, союзники, а также нейтраль­ные страны.

Возможности военной экономики Герма­нии увеличились более чем в 2 раза в результате оккупации многих стран Европы и присоеди­нения к фашистскому блоку ряда европейских государств (см. таблицу).

Страны, оккупированные Германией в 1939-­1944 гг.: Польша, Чехословакия, Люксембург, Дания, Бельгия, Албания, Югославия, Литва, Латвия, Эстония, Украина, Белоруссия.

Европейские страны, которые были союзни­ками фашистской Германии во Второй мировой войне: Италия, Франция, Нидерланды, Болга­рия, Румыния, Венгрия, Словакия, Хорватия, Сербия, Греция, Финляндия, Норвегия [2].

Из таблицы видно, что Германия к середине 1941 г. увеличила свой потенциал по произ­водству каменного угля, электроэнергии, чу­гуна, стали, алюминия и автомобилей примерно в 2 раза; по добыче медной руды - в 3,2 раза. В десятки раз возросли ресурсы Германии по до­быче нефти и бокситов.

По данным таблицы можно оценить долю производства топливно-энергетических и про­довольственных ресурсов, руд черных и цвет­ных металлов и самих металлов, а также автомо­билей как у европейских союзников Германии, так и в оккупированных ею европейских стра­нах в общем объеме их производства вместе с Германией в 1941 г. Оказалось, что эти доли равны соответственно 18,5 и 48%, или вклад оккупированных Германией стран в 2,6 раза больше, чем союзных с нею стран.

Управление военной экономикой Германии во время Второй мировой войны (По материалам Керль Г. Военная экономика и военная промышленность // Как ковался германский меч. Промышленный потенциал Третьего рейха / Пер. с нем. Г.В. Смирнова, В.М. Шаститко. М. : Яуза, Эксмо, 2006. 608 с. (Война и они). Die Deutsche Industrie im Kriege 1939-1945; Шпеер А. Воспоминания. Смоленск : Русич; М. : Прогресс, 1997; Промышленность Германии в период войны 1939-1945 гг. = Die Deutsche Industrie im Kriege 1939-1945/ Под ред. Г.С. Согомоняна. М.: Иностранная литература, 1956.) (сентябрь 1939 - май 1941 гг.) Первоначально предусматривалось, что еди­ное руководство военной экономикой Германии должен осуществлять Функ - генеральный упол­номоченный по экономике, имперский министр экономики. Но уже в декабре 1939 г. по инициа­тиве самого Функа Гитлер решил передать руко­водство военной экономикой Герингу и образовать Генеральный экономический совет [1, 3, 4]. Последующие годы показали, что долгое время централизованное руководство военной эконо­микой Германии было иллюзией. В дальнейшем некоторые функции централизованного руко­водства выполняли назначенные без опреде­ленного плана генеральные уполномоченные по отдельным вопросам. Естественно, эффектив­ность такого руководства была не сопоставима с централизованным руководством экономики Советского Союза во время Великой Отечествен­ной войны со стороны ГКО во главе со Сталиным.

Отсутствие эффективного централизованного руководства военной экономикой Германии не соответствовало принципам ведения тотальной войны, которую начал Гитлер 1 сентября 1939 г. Генеральный уполномоченный по экономике должен был осуществлять строгий режим воен­ной экономики с самым жестким ограничением потребления и доходов населения. Это означало, что работающий в тылу должен был находить­ся не в лучших условиях, чем солдат. Однако от этой концепции почти ничего не осталось.

В соответствии с распоряжением "О воен­ной экономике" от 1 сентября 1939 г. вводи­лись только военные надбавки к некоторым на­логам, замораживались заработная плата и цены, а в остальном заявлялось "обеспечить даль­нейшее ведение регулируемой экономической жизни". Более ясно об этом заявил генераль­ный уполномоченный по экономике Функ в Вене 14 октября 1939 г.: "Во время войны многое раз­вивается иначе, чем предусмотрено, а в этой войне это происходит особенно в больших мас­штабах, причем в весьма благоприятном для Германии направлении. Поэтому ранее намечен­ные планы сейчас должны быть значительно изменены, исходя из того, что экономическая жизнь не нуждается в столь большой пере­стройке, как это предусматривалось мобилиза­ционными планами" [5].

В первые годы войны руководители Германии неправильно оценили экономические возмож­ности как собственной страны вместе с присо­единенными, оккупированными и союзными ей странами, так и Советского Союза и стран анти­гитлеровской коалиции. Кроме того, были сдела­ны тотальные ошибки в планировании военной экономики, которые в конечном итоге привели к поражению в войне.

Опьяненные первоначальными военными успехами руководители Германии посчитали, что ненужно форсировать военное производ­ство, надеялись обойтись без значительного напряжения сил. Примечательно, что ведущий немецкий экономический журнал того времени "Der Deutsche Volkswirt" [5] писал о "военной экономике Германии, как о предельно сходной с экономикой мирного времени". Считалось, что во время войны абсурдно само утверждение о том, что необходимо снижать до крайнего ми­нимума не только номинальный, но и реальный доход населения страны. Этим объясняется, что в 1940 г. промышленное производство Германии снизилось на 4% по отношению к уровню 1939 г., а в следующем, 1941 г., увеличилось всего на 2% к уровню 1940 г.

Руководство Германии (в первую очередь Гитлер и Геринг) не имело ясного представле­ния об общем состоянии и развитии экономики страны. 4-летние планы развития экономики (первый, 1936-1939 гг., и второй, 1940-1943 гг.) были не сбалансированы с ее экономическим потенциалом и ресурсами. Геринг как генераль­ный уполномоченный по 4-летним планам руко­водил ими неметодично и ограниченно. Кроме того, в стране отсутствовал центральный плано­вый орган, который выполнял бы функции хотя бы индикативного планирования в экономике в целом и в отдельных ее отраслях, не говоря уже о директивном планировании. До 1939 г. Геринг вроде бы лично заботился о некоей ко­ординации программ, входящих в первый 4-лет­ний план. Однако позднее не было никого, кто мог бы восполнить несостоятельность Герин­га, и способен был решать все более сложные и ответственные проблемы в экономике.

Только 2 апреля 1942 г. Шпеер предложил Герингу создать в его аппарате по 4-летнему плану Управление по централизованному пла­нированию (УЦП) - межведомственный орган, определяющий приоритеты, координирующий отдельные программы и контролирующий их вы­полнение в различных отраслях экономики Гер­мании. При обсуждении этого предложения Ге­ринг начал многословно рассуждать на все темы, но в конце концов согласился создать такой пла­новый орган. При этом директива Геринга о цен­тральном планировании предусматривала, что он (Геринг) может единолично принять любое решение, если посчитает необходимым. Но, как и предполагал Шпеер, он никогда не вспоминал об этом.

Позднее Шпеер так характеризует Геринга: "если он [Геринг] что-то и делал, то привно­сил совершенную неразбериху, так как никогда не утруждал себя вниканием в проблемы и по большей части его решения были чисто им­пульсивны... К 1942 г. он имел уже устойчивую репутацию сонливого, питающего отвращение к работе человека. Даже чисто внешне он про­изводил какое-то ненадежное впечатление, без разбору ухватывался за новые и слишком мно­гие идеи, изливал свою энергию толчками и мыс­лил нереалистично" [1].

Характерный пример: "Когда Геринг прослы­шал о нашем намерении в несколько раз увели­чить производство паровозов, он вызвал меня в Каринхалль [резиденция Геринга]. С полной серьезностью он предложил мне строить локо­мотивы из бетона, поскольку у нас недоста­точно стали. "Локомотивы из бетона, разуме­ется, не прослужат так долго, как из стали, -заметил он. - Но тогда нужно соответственно их больше изготовить". Как это сделать тех­нически, он, впрочем, не знал. Он еще не один месяц настаивал на этой абсурдной идее, из-за которой я [Шпеер] потратил 2 ч на дорогу, 2 ч прождал в приемной и приехал домой очень голодным, потому что в Каринхалле участни­ков заседаний не кормили обедом - единствен­ное ограничение в доме Геринга в русле тоталь­ной военной экономии".

Следует отметить, что УЦП только в очень ограниченной степени могло осуществлять функции, аналогичные советскому Госплану. В Германии была рыночная капиталистическая экономика, а не плановая социалистическая. Практически все промышленные предприятия, кроме оборонных, подчиненных вооружен­ным силам, были частными, а не государствен­ными. Директорами предприятий были сами собственники или их назначали собственники, и административно они никак не подчинялись государственным органам. Для руководителей предприятий производственный план не был за­коном, они не несли административную или уго­ловную ответственность за его исполнение.

Снабжение сырьем - необходимое условие производства вооружения - было недостаточ­ным. Германия не располагала ни одним видом стратегического сырья в достаточном количе­стве и не имела возможность добыть его в требуемых размерах. Запасы сырья имелись лишь в некоторых районах и те в ограниченном ко­личестве. Импорт сырья был недостаточен из-за экономической и морской блокады Велико­британии. Заводы, которые должны были быть построены по первому и второму 4-летним планам и значительно ослабить зависимость не­мецкой промышленности от импорта стратеги­ческого сырья, не вышли на полную мощность. Они должны были расширить свое производство только в 1943 г. Спешные закупки, например, резины, а также черных и легирующих металлов в июле и августе 1939 г. не могли ликвидировать нехватку сырья.

Методы управления промышленностью были унаследованы еще от довоенной системы. Воз­никшие перед войной экономические трудности и рост дефицита целого ряда видов сырья вы­зывали острую необходимость проведения ме­роприятий по оптимизации системы управления экономикой. Постепенно число этих мероприя­тий выросло до внушительных размеров, однако их координация была недостаточной.

Кабинет министров как главный орган управ­ления страной не координировал развития различных отраслей экономики. В результате отдельные программы оставались несогласован­ными. Само же управление отраслями осущест­влялось хаотично, в большинстве случаев фор­мально и не отвечало требованиям военного времени, например:

учреждение генерального уполномочен­ного по экономике еще до войны и его упразднение сразу же после начала войны в декабре 1939 г.;

отсутствие единого центра принятия ре­шения, являющегося предпосылкой для всеобщей мобилизации всех сил и средств во время войны;

параллельные органы управления эко­номикой страны: правительство, вермахт и нацистская партия, их властные иерар­хии, отдающие приказы, вплоть до Гитлера, который единолично принимал важней­шие решения, часто ни с кем не советуясь;

пристрастия верхушки нацисткой партии к лишению власти обычных чиновников в пользу создавшихся в спешке специ­альных комиссариатов, которых непро­думанно и без всякого плана ставили над существовавшими ранее управлениями;

параллельное существование трех си­стем формирования заказов военной продукции, ее производства и распреде­ления, осуществляемых самостоятельны­ми управлениями вооружения вермахта: сухопутных сил, ВМФ, ВВС и, отдельно, войск СС, а также различных управле­ний министерств; создание новых ми­нистерств; непрерывное назначение особых уполномоченных чрезвычайных комиссаров.

В отличие от Германии в Советском Союзе сразу после начала Великой Отечественной войны (30 июня 1941 г.) был создан Государ­ственный комитет обороны (ГКО) во главе с И.В. Сталиным, который сосредоточил всю пол­ноту власти в стране.

В первые годы войны отдельные военно-промышленные программы разрабатывали во­енные, а не руководители производства (ин­женеры и/или экономисты). Сначала ставили военные цели, а затем каждый потребитель (сухопутные войска, ВВС, ВМФ) исходя из этих целей выставлял свои требования и заказы промышленности на вооружение и технику. Это вносило хаос в военное производство. Предприятия так неравномерно загружались заказами, что выполнить их было невозмож­но. Отсутствовал высший руководящий орган (аналог советского ГКО и Госплана), который должен был устанавливать приоритет заказов, планировать соответствующие поставки сырья, комплектующих и необходимое количество ра­бочей силы. Часто объем и рост капиталовло­жений, а также само производство больше за­висели от личной инициативы ответственных за это служебных инстанций и уполномоченных, чем от срочности и необходимости тех или иных заказов. Сами заказы военным заводам в ос­новном формировались заготовительными ин­станциями, которые часто руководствовались ошибочными соображениями из-за недостаточ­ной компетентности в вопросах производства, рационального использования материалов и денежных средств.

Кроме того, произошло разделение про­мышленности Германии на две составляющие: военные предприятия, подчинявшиеся воору­женным силам, и прочие заводы, которые кури­ровало Министерство экономики. Последствия этого разделения не были устранены до самого конца войны, что приводило к бесконечному дублированию и путанице.

В марте 1940 г. на должность министра во­оружений и боеприпасов Германии был назначен главный строитель немецких автострад Ф. Тодт. По воспоминаниям Шпеера: "Таким образом, в последние несколько лет Тодт сосредоточил в своих руках исполнение главных технических задач рейха. Хотя до сих пор все его функции номинально были разделены между различны­ми ведомствами, по сути он разработал кон­цепцию будущего технического министерства. К тому же Тодт был руководителем партийного [нацистского] Технического управления, в кото­рое входили все технические общества и ассо­циации" [1].

Тодт попытался с помощью небольшого аппа­рата министерства руководить действиями трех управлений вооружения вермахта: сухопутных войск, ВВС и ВМФ, а также государственных ор­ганов, курирующих производство сырья и ма­териалов. Однако ему не удалось переломить ситуацию, он не смог добиться самого главного -быстроты принятия решений и их реализации. Он не учел, что неповоротливость и бюрократизм ведомственных аппаратов всех этих управлений будут тормозить его начинания. В них работа­ла несколько тысяч военных чиновников, при­чем большинство из них были не компетентны в особенностях военного производства. Правда, в некоторых ведущих отраслях военной про­мышленности были достигнуты определенные успехи. В конце 1941 г. сам Тодт вынужден был признать, что его попытка расширить военное производство под руководством представителей вооруженных сил оказалась неудачной.

Руководители Германии вовремя не осозна­ли необходимость тотального (централизован­ного) управления военной экономикой страны и поэтому не смогли придать ее развитию целост­ный характер, несмотря на то что еще до войны были достаточные предпосылки для организа­ции такого управления.

В первые месяцы войны уровень военного производства был удивительно низок. В нача­ле наступления на Польшу в сентябре 1939 г. в Германии ежемесячно производилось около 700 самолетов (из них около 400 военных), 60 танков, 1750 автомобилей и 1 или 2 подвод­ные лодки. В то время как в 1944 г. после двух лет бомбардировок, в результате которых многие заводы оказались разрушены, ежемесячно вы­пускалось более 1,5 тыс. танков и самоходных ар­тиллерийских установок, а в сентябре 1944 г. было изготовлено только 2,95 тыс. штук истребителей.

В начале войны было построено весьма ограниченное количество складов для воору­жения и боеприпасов. Так, за первые 14 дней войны с Польшей немецкие ВВС истратили весь запас бомб. Во время молниеносных кампаний в Польше и во Франции весь запас артиллерий­ских снарядов не был израсходован только по­тому, что артиллерия применялась значительно реже, чем это было предусмотрено военными планами.

На рис. 2 показаны доли военной продукции в валовом объеме промышленности Германии и, для сравнения, Советского Союза по годам в 1940-1945 гг., отнесенные к соответствующим уровням в этих странах в 1940 г. (построен по данным [3, 4, с. 33, 94, 117; 5, 7, 8]).

Из рис. 2 видно, что если в 1940 г. в Герма­нии и в Советском Союзе доли военной про­дукции в валовом объеме промышленности каждой страны были приблизительно равны, то в 1941-1942 гг. эта доля в Германии была в 2 раза меньше, в 1943 г. она составляла около 2/3 и только в 1944 г. достигла уровня Советского Союза.

Кроме того, остановка роста военного про­изводства в Германии в 1941 г. во многом была вызвана его организационной раздробленно­стью и неправильным руководством со сторо­ны военных. Это стало уже понятно вскоре по­сле начала Второй мировой войны. Кроме того, с самого момента прихода к власти (март 1933 г.) нацистский режим делал все, чтобы преумень­шить экономическое достижение Советского Союза в глазах немецкого населения. Обще­ственному мнению все время внушалось пред­ставление о том, что военная промышленность Советского Союза развита совершенно слабо. Реальное положение дел в Советском Союзе не проникало в широкие круги Германии. Без­условно, правильно мнение Гольда Смита [6] о причинах застоя в военном производстве Гер­мании в 1940 г.: "Полная недооценка военного производства Советского Союза наверняка являлась существенным фактором этого рокового положения". По данным [4], воен­ное производство Германии в 1940 г. составля­ло 120% от уровня Советского Союза, но уже в 1941 г. - всего 71%. При этом военное произ­водство Германии вместе с Японией в 1940 г. со­ставляло 70% от военного производства союзных держав СССР, Великобритании и США, а в 1941 г. -только 41%.

В июне 1941 г. Германия развязала войну с Советским Союзом. Гитлер рассчитывал на быстрое победоносное завершение во­йны (блицкриг), как это происходило в Европе в 1939-1941 гг. Он заявил во всеуслышание, что война с Советским Союзом - пустячное дело. Тяжелые поражения Красной Армии в первые месяцы Великой Отечественной войны вроде бы подтверждали его мнение. И еще в октябре и ноябре 1941 г. руководство Герма­нии оценивало возможности Советского Союза к сопротивлению как очень низкие. Так, напри­мер, тогдашний руководитель пресс-службы немецкого правительства Дитрих заявлял, что вооруженным силам Германии "в несколь­ко месяцев удалось разбить военные силы большевиков, которые создавались десяти­летиями" [9].

Однако крупное поражение немецких армий под Москвой зимой 1941 г. и длившееся 5 мес наступление Красной Армии во время особенно жестокой зимы впервые развеяли имеющиеся иллюзии. "Зимняя кампания открыла глаза на то, что от немецкого народа потребу­ются максимальные военные и экономиче­ские усилия" [10]. Было потеряно очень много вооружений и военной техники. Необходимо было резко увеличить их поставки. Нужно было заново оснастить целые дивизии и даже армии. Кроме того, требовалось сформировать и во­оружить новые части и соединения. Для того чтобы решить все эти задачи, необходимо было значительно увеличить выпуск военной продук­ции. Ситуация усугублялась тем, что 11 декабря 1941 г. США официально вступили в войну про­тив Германии. Это должно было вызвать суще­ственный рост производства вооружения в этой стране и обеспечить его определенные поставки в Советский Союз.

Вооруженные силы Германии при нападении на Советский Союз в июне 1941 г. имели ничтож­но малые резервы, абсолютно не адекватные в войне с крупнейшей сухопутной армией мира. Всего с 22 июня и до конца 1941 г. на советско-германском фронте из резерва были введены 2 танковые, 1 моторизованная и 25 пехотных ди­визий - и это в ситуации, когда в Красную Армию было мобилизовано сотни новых дивизий. Кро­ме того, протяженность самого фронта выросла более чем в 2 раза, поэтому развитие успеха не­возможно было обеспечить без мощных допол­нительных свежих сил.

В июне 1941 г. у вооруженных сил Герма­нии имелось всего лишь 2,5 тыс. танков [3]. Такое количество соответствовало 1,5-ме­сячному объему производства в 1944 г., под градом бомб союзной англо-американской авиацией и потерей важнейших источни­ков легирующих добавок для танковой бро­ни. А ведь судьба самых решающих сражений на восточном направлении (под Сталинградом и на Северном Кавказе) летом-осенью 1942 г. за­висела от наличия или нехватки всего каких-то 500-600 сотен танков, т.е. количества, которое в 1944 г. выпускалось за 1,5-2 нед.

Другое огромное упущение руководства Германии - это слабая подготовка противовоз­душной обороны страны к крупномасштабной воздушной войне над своей территорией. Про­изводство такого важного средства противо­воздушной обороны (ПВО), как истребители, оставалось поразительно низким. Их выпуск не превышал 10-20% от объема годовой продукции в последующие годы. Нехватка истребителей в ПВО Германии позволило союзной англо-аме­риканской авиации начиная с мая 1944 г. днем и ночью бомбить практически всю территорию неоккупированной части страны. Безопасных районов, в которых предприятия могли рабо­тать без помех, больше не осталось. Основные объекты воздушных налетов - железнодорож­ный транспорт и инфраструктура, предприятия электроснабжения, а также заводы по произ­водству основных видов сырья и материалов, которые после бомбежек превращались в на­стоящие очаги кризиса. С мая 1944 г. по ян­варь 1945 г. промышленное производство Гер­мании в стоимостном выражении сократилось на 32%.

В своей статье "Военная экономика и воен­ная промышленность" Ганс Керль [3], который с сентября 1943 г. был руководителем Управле­ния планирования в Министерстве вооружений и военной промышленности, а с ноября 1943 г. одновременно руководил Управлением сырьевых ресурсов этого министерства, делает вывод о том, что Германия экономически проиграла войну еще в 1940-1941 гг. Этот вывод основывается на том, что в эти годы ни военно-техническое оснащение вооруженных сил, ни объемы производства воен­ной промышленности страны не были доведены до наивысшего возможного уровня, а потерянное тогда время уже не удалось наверстать.

Это признает сам Шпеер в своем письме Гит­леру от 29 марта 1945 г.: "Мне больно было на­блюдать моральное разложение многих наших лидеров в победоносные дни 1940 г., ведь именно в тот момент мы должны были отблагодарить судьбу своей порядочностью и скромностью, и судьба осталась бы на нашей стороне. Однако в те месяцы мы не выдержали проверки и слиш­ком очевидной считали окончательную победу. Упиваясь легко одержанным успехом, мы впустую потратили бесценный год [1941 г.], который могли бы использовать на подготовку к войне. Вот почему мы оказались не готовы к испытани­ям 1944-1945 гг. Если бы все наше новое воору­жение было создано годом ранее, мы оказались бы теперь совсем в другом положении. Провиде­ние словно предупреждало нас. Начиная с 1940 г. нас преследовали беспрецедентные военные не­удачи. Никогда прежде природные условия не ока­зывали такого разрушительного воздействия, как в этой самой технологичной из всех войн: мо­роз в Москве, туман вокруг Сталинграда, чистое небо во время [нашего] зимнего наступления на западе [ в конце] в 1944 г.".

Управление военной экономикой Германии в 1942-1943 гг.

Начало существенного роста производства вооружений и военной техники в Германии свя­зано с деятельностью А. Шпеера в качестве ми­нистра вооружений и боеприпасов (с 8 февраля 1942 г.), а затем министра вооружения и военной промышленности (с сентября 1943 г. вплоть до окончания войны).

В своих мемуарах А. Шпеер отмечает: "Вес­ной 1942 г. я, встревоженный отступлениями вермахта на русском фронте, задумался о то­тальной мобилизации всех резервов. Более того, я настаивал на окончании войны в бли­жайшее время; в противном случае Германия войну проиграет. Мы должны победить к кон­цу октября [1942 г.], до начала русской зимы, или же наше поражение неминуемо. Следова­тельно, мы можем победить лишь тем оружием, которым располагаем сейчас, а не тем, которое собираемся произвести в будущем году. Каким-то необъяснимым образом мой анализ ситуации просочился в лондонскую "Таймс" и был опубли­кован 7 сентября 1942 г.". Статья действи­тельно резюмировала позицию, разделявшуюся мною, Мильхом [1892-1972 гг., генерал-фельд­маршал, заместитель Г. Геринга, генеральный инспектор ВВС] и Фроммом [1888-1945 гг., ге­нерал-полковник, командующий армией резер­ва, замешан в генеральском заговоре 20 июля 1944 г., расстрелян 12 марта 1945 г., по указанию Гитлера был вынесен приговор Народной судеб­ной палаты фашистской Германии].

Назначение А. Шпеера министром вооружений и боеприпасов Германии

8 февраля 1942 г. Ф. Тодт погиб в авиационной катастрофе. Кстати, в самолете, в котором разбился Тодт, должен был лететь и Шпеер. В тот же день Гит­лер назначил А. Шпеера на все 3 поста министров, которые занимал Тодт: министром по производству вооружений и боеприпасов, министром дорож­ного строительства, министром водных путей рек и мелиоративных сооружений, а также всех элек­тростанций. Назначение Шпеера на место Тодта вызвало недовольство Геринга. Он сам хотел полу­чить все полномочия Тодта, но открыто высказать Гитлеру свое несогласие не осмелился.

Из воспоминаний Шпеера о своем назначе­нии: "Гитлер говорил около часа. Он простран­но рассуждал о задачах военного сектора экономики, подчеркнул, как важно увеличить объемы производства вооружений, упомянул о ценных кадрах, которые следует активизировать в промышленности и с удивительной откры­тостью коснулся конфликта с Герингом: "Этот человек не может в рамках 4-летнего плана разглядеть развитие 'промышленности во­оружения' ". Необходимо выделить эти задачи из 4-летнего плана и передать мне. Да, посты даются, но посты и берутся - это случается. Мощности для наращивания продукции нали­цо, но много просто халатности" [1]. Шпеер стал самым молодым имперским министром в нацистской Германии в возрасте 36 лет.

Шпеер воспринял свое назначение как вре­менное и надеялся вернуться к архитектуре по­сле окончания войны. Но вскоре понял, что это­му не суждено сбыться.

Интересно как Шпеер оценивал кадровую политику Гитлера: "Только особой склонностью Гитлера к дилетантизму можно объяснить подбор им непрофессиональных сотрудников. Ведь еще ранее он назначил виноторговца [Риббентропа] министром иностранных дел, своего партийного философа [Розенберга] -министром по делам восточных территорий, а военного летчика [Геринга] - хозяином над всей экономикой. А теперь он еще сделал ар­хитектора [имеется в виду сам Шпеер] мини­стром вооружений! Совершенно ясно, что Гит­лер предпочитал доверять ключевые посты любителям. Специалистам, как например, Шах­ту [президент Рейхсбанка (1923-1930, 1933­1939), рейхсминистр экономики (1936-1937), рейхсминистр без портфеля (1937-1942)], он не доверял всю жизнь...".

В сентябре 1939 г. Шахт резко выступил против вторжения в Польшу. Также он негатив­но отнесся к войне с СССР, считая, что Германия проиграет войну по экономическим причинам. 30 ноября 1941 г. Шахт направил Гитлеру резкое письмо с критикой режима.

Шпеер также отмечает: ".по сравнению с не очень удобным доктором Тодтом Гитлер заполучил в свои руки, особенно на первых по­рах, очень послушный инструмент [имеется в виду сам Шпеер]. В этом смысле произошедшая смена вполне отвечала закону негативно­го отбора, которым и определялось окружение Гитлера. Поскольку каждое противоречие реша­лось им через выбор более услужливого кандида­та, постепенно, в ходе многолетнего процесса он создал себе окружение, которое со все боль­шей готовностью отзывалось на его идеи и все бездумней претворяло их в жизнь".

Шпеер посчитал, что полномочия Тодта, ко­торые он получил от Гитлера при вынужденном согласии Геринга (при его снижавшемся автори­тете) были недостаточными. Поэтому вскоре, 21 марта 1942 г., он подписал у Гитлера указ со следующей формулировкой: "Любые интересы немецкой экономики должны быть подчи­нены необходимостям производства воору­жения". Это указ Гитлера в условиях авторитар­ной системы был равносилен предоставлению ему высшей экономической власти. Шпеер стал отвечать сначала за производство вооружения для сухопутных войск, затем, через год, - для ВМФ, и только в середине 1944 г. в ведение Шпеера была передана авиационная промыш­ленность. Геринг так мрачно комментировал эту передачу: "И так всегда. К несчастью, фюрер слишком часто меняет свои решения. Разумеет­ся, если такова воля фюрера, я передам в Ваше ведение авиапромышленность, хотя еще со­всем недавно Гитлер полагал, что у Вас [Шпеер] и так слишком много работы". Но, конечно, уро­вень его полномочий был значительно меньше, чем у Сталина как председателя ГКО Советско­го Союза. Во властной иерархии Германии над Шпеером стояли Гитлер, Геринг, Борман как руко­водитель аппарата нацистской партии, Гиммлер и Геббельс, да и вся верхушка нацисткой партии часто находилась в оппозиции к Шпееру.

Благодаря увеличению объемов военного производства позиции Шпеера укреплялись до осени 1943 г. В начале войны Гитлер не хотел ис­пользовать промышленный потенциал западных стран, а на восточных территориях вообще не собирался развивать промышленность, ибо ин­дустриализация, как он считал, способствует распространению коммунизма и порождает интеллигенцию, совершенно там ненужную. Однако обстоятельства оказались сильнее всех его теорий. Гитлер был достаточно практичным человеком и признал, что полезнее сохранить предприятия на оккупированных территориях и с их помощью решать проблемы снабжения не­мецких войск.

Система управления военно-промышленного комплекса Германии, разработанная Шпеером

Шпеер воспользовался идеей Тодта, к ко­торой тот пришел незадолго до своей гибели: переложить ответственность за производство вооружений с военных на самих руководителей промышленности.

Шпеер вспоминает, что сразу после своего назначения "...я разработал организационный план, вертикальные столбы которого изобра­жали готовую продукцию: танки, самолеты или подлодки, т.е. вооружения всех трех родов войск вермахта. Эти столбы были опоясаны многочисленными кольцами (рингами), и каж­дое из них должно было изображать определен­ный контингент поставок, необходимых для всех орудий, танков, самолетов и иных видов вооружения. Здесь, в этих кольцах, я и пред­ставлял себе сведенным воедино производство, например, кованых изделий, подшипников или электротехнического оборудования. Професси­ональное мышление подтолкнуло меня к изобра­жению в трех измерениях этой новой организа­ционной схемы в объеме и в перспективе".

Таким образом, были сформированы 13 глав­ных комитетов по отдельным видам вооруже­ний. Важно отметить, что такая система управ­ления была прямым аналогом 6 советских наркоматов по отдельным видам вооружений и военной техники, которые были созданы на­много раньше в Советском Союзе, еще до Ве­ликой Отечественной войны или сразу после ее начала, и возглавлялись выдающимися нар­комами (министрами) военно-промышленного комплекса (ВПК) Советского Союза. Для коорди­нации и планировании работ главных комитетов Шпеер организовал Совет вооружения и Совет центрального планирования, в которые вошли высшие чиновники Министерства вооружения и военной промышленности, а также руководите­ли ведущих предприятий ВПК Германии.

Главные комитеты были связаны между со­бой равным числом главных колец для обеспе­чения поставок комплектующих. В этой систе­ме каждая отрасль военной промышленности имела свой главный комитет, который возглав­лялся специалистом в данной отрасли. Иногда руководителями главных комитетов назнача­лись лучшие и активные директора промышлен­ных предприятий. Главные комитеты имели право свободно подбирать сотрудников, которые в большинстве своем приходили из промышлен­ности. Каждый главный комитет разделялся на подкомитеты, которые несли ответственность за определенный вид вооружения. Так, например, в главном комитете пехотного оружия один осо­бый подкомитет руководил производством пуле­метов, другой - производством полевых гаубиц и т.д. В итоге каждый главный комитет (подко­митет) министерства отвечал за определенные предприятия, объединенные предельно узкой специализацией, и стремился к рационализации их работы. Таким образом, заводы обеспечива­лись однородными заказами, что позволяло масштабно увеличить выпуск продукции. Наряду с этим для руководства поставками военных ма­териалов создавались так называемые "кольца". Именно при производстве и организации поста­вок всегда оказывалось больше всего непред­виденных трудностей, без устранения которых невозможно было составить ясные производ­ственные программыи рационально использо­вать производственные мощности.

Помимо главных комитетов и "колец" Шпеер учредил еще комиссии по перспективным раз­работкам, в которых армейские офицеры за­седали вместе с лучшими конструкторами. Эти комиссии должны были контролировать новые конструкторские разработки и вносить пред­ложения по технологии их производства еще на стадии конструирования, а если необходимо, даже приостанавливать работу над ненужными новшествами.

К работе в комитетах и в "кольцах" привле­кали тысячи специалистов, инженеров, имевших большой практический опыт и не привыкших к бюрократии. Действуя быстро, решительно и целеустремленно, они всколыхнули всю не­мецкую экономику и создали предпосылки для резкого увеличения объема выпускаемой воен­ной продукции. От руководителей предприятий, технического персонала и рабочих потребова­лись не только исключительное напряжение сил и выдержка, но и большая изобретательность, чтобы выполнять поставленные задачи по рас­ширению производства. Ситуация осложнялась непрерывными бомбардировками союзной англо­американской авиации в условиях постоянного перемещения заказов с предприятий на пред­приятия. Однако ни саботаж, ни итальянские забастовки иностранных рабочих ни разу не со­рвали выпуск военной продукции.

Важную роль сыграло внедрение твердых цен на поставленную военную продукцию. Ми­нистерства вооружения и военной промышлен­ности в договорах с предприятиями брали на себя обязанность оплачивать каждую единицу поставленного вооружения по определенной цене, не изменяющейся до завершения выпуска всей серии. Кроме того, демократичный стиль управления внутри самого министерства позво­лял содержать предельно малый штат сотрудни­ков, причем каждый из них был специалистом в своей области и был защищен от полицейско­го произвола, царящего в других министерствах. На смену прежней неповоротливой бюрократи­ческой машине пришла высокоэффективная си­стема управления военной промышленностью. Свою положительную роль сыграли развитие логистики и полное доверие к предприятиям-по­ставщикам, внедряющим инновационные техно­логии в производство.

Уже только эти меры обеспечили переход от кустарного изготовления вооружений к инду­стриальному, а часто к серийному производству.

Именно с назначением Шпеера министром вооружений и боеприпасов (февраль 1942 г.) начал формироваться единый ВПК Германии, практически он был сформирован только к се­редине 1944 г. В этот период Министерство во­оружения и боеприпасов было преобразовано в Министерство вооружения и военной промыш­ленности (сентябрь 1943 г.) и стало отвечать за производство вооружения и военной продук­ции не только для сухопутных сил, но и для ВМФ (26 июля 1943 г.), а также для ВВС (20 июня 1944 г.) по приказу командующего ВВС Геринга. Важно отметить, что примерно через 1,5 мес по­сле организации нового министерства (ноябрь 1943 г.) в нем было создано ЦПУ военной про­мышленности.

Методы и стиль Шпеера в управлении военно-промышленным комплексом Германии

По воспоминаниям Г. Керля [3] (Ганс Керль (1900-1984 гг.) - с сентября 1943 г. руководитель Управления планирования в Имперском мини­стерстве вооружений, с ноября 1943 г. одновременно руководил Управлением сырьевых ресурсов Министерства вооружений.): "Секрет успеха Шпеера состоял в том, что от него ис­ходила какая-то огромная живительная сила, с помощью которой он увлекал за собой бук­вально всех. Кроме того, на него не повлияли ни существовавшие до него недостатки, ни те противоречия, которыми была полна вся военная экономика Германии. Шпеер обладал способностью быстро и правильно оценивать обстановку, оперативно принимать соответ­ствующие решения и проводить их в жизнь. Он весьма разумно использовал свои полно­мочия, никогда не руководствовался предвзя­тым мнением".

Сам Шпеер вспоминает: "Обычный поря­док работы министерства предусматривал, что министр получает основную информацию о текущих делах от статс-секретаря, своего заместителя. Последний служил своего рода ситом, которое отсеивало информацию по своему усмотрению и своим представлениям о важности. Я поломал этот порядок и подчинил непосредственно себе не только свыше десятка руководящих лиц нашей "индустриаль­ной организации", но и еще десять руководите­лей отделов министерства. В принципе, они все должны были сами договариваться между собой, но я зарезервировал за собой право вмешивать­ся по серьезным проблемам или в случае разно­гласий" [1].

В своих воспоминаниях Шпеер отмечает [1]: "Я усматривал свою задачу главным образом в том, чтобы выявлять и формулировать проблемы, скрытые многолетней рутиной. Решения же их я предоставлял специалистам. Увлеченный своей задачей, я стремился не к со­кращению дел, за которые отвечал, а к их умно­жению. Тут сошлось все - восхищение Гитлером, чувство долга, честолюбие, самоутверждение. Как-никак в свои 36 лет я был самым молодым имперским министром. Вскоре "индустриальная организация" [по сути, государственная система (организация) по управлению ВПК Германии] насчитывала более 10 тысяч сотрудников и вспомогательного персонала, в самом же ми­нистерстве работали 218 чиновников. Такое соотношение соответствовало моим пред­ставлениям о ведомой роли министерства по сравнению с ведущей - "самоответственности промышленности".

Столь же нетрадиционен был и сам метод работы. Те чиновники, которые закостенели в государственно-бюрократической рутине, презрительно отзывались о "динамичном ми­нистерстве" или о "министерстве без плана организационных мероприятий", о "министер­стве без чиновников". За моей спиной пого­варивали о "методах работы с засученными рукавами", или об американских методах. Мое высказывание "четкое распределение полно­мочий прямо-таки подталкивает людей ни о чем остальном не заботиться" было про­тестом против кастового способа мышления. В этом протесте была и некоторая схожесть со взглядами Гитлера на импровизационное ру­ководство государства импульсивным гением. Неудовольствие многих возбуждал и несколько провокационный принцип моего подхода к ка­дровой политике. Еще в самом начале своей деятельности я постановил, и это было закрепле­но в указе Гитлера от 19 февраля 1942 г., "что к руководителям на важнейших постах, если они старше 55 лет, прикрепляется замести­тель не старше 40 лет"".

Решающим фактором существенного роста военного производства, кроме организацион­ных нововведений, которые обсуждались выше, были демократические методы управления эко­номикой Германии со стороны Шпеера. Они под­разумевали полное доверие к руководителям промышленности до тех пор, пока оно не было чем-либо основательно подорвано. Таким об­разом, поощрялись инициатива руководителей, осознание ими своей ответственности и готов­ность принимать самостоятельные решения. До Шпеера все эти качества в военном производ­стве, да и во всей экономике Германии основа­тельно искоренялись. Давление и принуждение хотя и обеспечивали поддержание уровня про­изводства, закрывали всякий путь к его есте­ственному саморазвитию. Шпеер подчеркивал, что "руководители промышленности не об­манывают нас сознательно, не обкрадыва­ют, не пытаются навредить нашей военной экономике".

Шпеер отмечает, что: "...именно среди ру­ководителей предприятий наша система рас­крыла невостребованный прежде потенциал. Еще в самом начале своей деятельности я при­звал их в специальном циркуляре "доводить до меня ваши основные заботы и наблюдения в большем объеме, чем до сих пор". Я ожидал потока писем, но не получил никакого отклика. Поначалу я подозревал, что их от меня скрыва­ют, но они не поступали на самом деле. Позднее я узнал, что руководители предприятий опаса­лись карательных мер со стороны гауляйтеров [окружные руководители нацистской партии и одновременно имперские наместники (ру­ководители) этих округов (провинций или зе­мель) в самой Германии, на присоединенных и оккупированных территориях, всего 46 округов в 1943 г.], поэтому опасались правдиво описы­вать ситуацию на своих предприятиях. Став министром, я часто испытывал нечто вроде парения в воздухе, поскольку мои решения оставались без всякого критического отклика. В из­бытке было критики сверху, но необходимого ее дополнения критикой снизу добиться почти не удавалось".

Шпеер вспоминает, что "успехом нашей ра­боты мы обязаны тысячам технических специ­алистов, которые и до этого уже отличились своими особыми достижениями и на которых мы теперь возложили ответственные задачи по производству вооружений. Это раскрывало в них придушенный энтузиазм. [До этого ча­сто работала схема: "я начальник - ты дурак, ты начальник - я дурак".] Мой неортодоксаль­ный стиль руководства стимулировал их ув­леченность делом... Я [Шпеер] предпочитал иметь дело с "неудобными сотрудниками, а не с удобными марионетками". Партия [на­цистская] же, наоборот, затаила глубокое недо­верие к аполитичным специалистам. "Пристре­ли мы парочку руководителей предприятий, другие уж как-нибудь добились бы больших успе­хов", - рассуждал Заукель, один из самых ради­кальных партийных фюреров".

Беспартийные сотрудники Министерства вооружения и военной промышленности нахо­дились под необычной для гитлеровского госу­дарства правовой защитой. Шпеер в самом на­чале своей работы на посту министра вопреки протесту министерства юстиции добился того, что уголовные дела по обвинению в причинении вреда военному производству Германии могли быть заведены только по его представлению. Это особое установление служило защитой для сотрудников даже после 20 июля 1944 г. В то же время были предусмотрены суровые нака­зания за злоупотребление введенной Шпеером системой доверия, например, если сотрудник давал ложную информацию, которая обычно не перепроверялась, или создавал (плохо контро­лировал) сверхнормативные запасы важного сырья и т.д., т.е. за такие злоупотребления, ко­торые приводили к недопоставке вооружения вермахту.

Блестящим примером эффективной органи­зации военного производства в Германии, реали­зованной под руководством Шпеера, стало стро­ительство подводных лодок. Как-то в середине 1943 г. Гитлер в беседе со Шпеером ненароком заговорил о возможностях создания поточной линий сборки подводных лодок. Как обычно, главной проблемой для реализации такого рода идей, был правильный выбор руководителя. Шпеер выбрал Отто Меркера, прекрасно заре­комендовавшего себя в конструировании по­жарных машин. Но, именно успешного инже­нера-конструктора, а не экономиста общего профиля, юриста или сына магната-олигарха, как это часто сегодня происходит в современ­ной России. И этим бросил вызов всем морским инженерам. Уже 5 июля 1943 г. Меркер предста­вил свою программу на совещании у командую­щего ВМФ Германии Дёница. В ней он предложил разделить подводные лодки на секции, сами секции изготовлять на заводах внутри страны, с установкой внутри них оборудования, в том числе электрического. А затем транспортиро­вать готовые секции на верфи и быстро соби­рать их. В результате по новой технологии вре­мя сборки подводной лодки сокращалось с 11,5 до 2 мес. При этом мощность существующих верфей позволяла собирать до 40 подводных лодок в месяц. Таким образом, решалась пробле­ма ограниченных возможностей верфей, а так­же снижались риски от бомбардировок англо­американской авиации. В конце совещания Дёниц взволнованно объявил: "Мы начинаем новую жизнь".

Всего через 4 мес после первого совещания -11 ноября 1943 года - все чертежи были готовы. Месяц спустя Дёниц и Шпеер уже инспектирова­ли деревянную модель новой подводной лодки водоизмещением 1600 тонн и даже прошлись по ней. Когда чертежи еще только готовились, Глав­ный комитет по судостроению стал размещать за­казы на заводах. Кстати, подобная организация была уже опробована для ускорения производ­ства танков "Пантера". И уже в 1944 г. первые подводные лодки нового типа были переданы ВМФ для испытаний. За 3 мес (с января по март 1945 г.) ВМФ было поставлено 83 подводные лодки, при этом на верфях авиабомбардировка­ми были уничтожены еще 44 подводных лодок. Таким образом, план выпуска 40 подводных ло­док в месяц был даже перевыполнен.

Шпеер так описывает этот период своей дея­тельности: "Радость, которую я испытывал от создания новой организации, успехов и призна­ния в первые месяцы работы, вскоре уступила место более мрачным настроениям. Проблемы с трудовыми ресурсами и сырьем, дворцовые интриги не позволяли расслабиться. К тому же британские авианалеты начали оказывать столь серьезное влияние на производство, что даже заставили меня на время позабыть о Бор­мане, Заукеле и управлении централизованного планирования. Правда, все вышеупомянутые трудности поднимали мой авторитет, ибо, несмотря на разрушение ряда заводов, мы не только не уменьшали, но все увеличивали вы­пуск военной продукции".

Этот рост усиливал особое доверие Гитлера и обеспечил Шпееру неприкасаемость в течение 2 лет вплоть до генеральского заговора 20 июля 1944 г. Однако после него вожди нацистской партии [Борман, Геббельс, Заукель и Лей (1890­1945 гг., председатель германского трудового фронта, покончил жизнь самоубийством в тюрь­ме 25 октября 1945 г.)] воздали ему в полной мере. Поэтому Шпееру пришлось апеллировать письмом к Гитлеру: "...считаю свое положение недостаточно прочным для дальнейшей рабо­ты, если она и впредь будет оцениваться под политическим углом зрения".

При взаимодействии с Гитлером Шпеер всегда старался отстоять свое мнение. Например, в своем письме от 19 апреля 1944 г. он откры­то заявил, что затевать строительство огромных укрытий от бомбежек для военных заводов в тог­дашней ситуации в Германии - чистое безумие, ибо "и без них мы испытываем огромные труд­ности, поскольку приходится защищать от авианалетов немецких и иностранных рабочих и одновременно восстанавливать разрушенные военные заводы. Мы должны отложить новый проект на неопределенный срок, ибо мне посто­янно приходится прекращать работы на уже строящихся заводах, чтобы обеспечить необхо­димый выпуск военной продукции в ближайшие месяцы".

Шпеер не ограничился подобными аргумен­тами и упрекнул Гитлера в том, что тот действует за его спиной: "Даже в те дни, когда я был вашим личным архитектором, я всегда руковод­ствовался важнейшим правилом: предоставлял своим сотрудникам максимум независимости. Признаю, что впоследствии часто испытывал глубокое разочарование, поскольку не каждый достоин такого доверия. Некоторые, добив­шись высокого положения, предавали меня". Гитлер без труда мог понять, что я имею в виду Дорша [заместитель Шпеера], но намеками я не ограничился: "Однако, несмотря на это, я буду твердо следовать своему правилу. Я полагаю, что только доверие позволяет человеку пло­дотворно руководить и добиваться высоких результатов. И чем выше положение руково­дителя, тем важнее придерживаться этого правила"".

В апреле 1942 г. Шпеер публично заявил: "Наше чувство всем нам подсказывает, что в этом году мы стоим перед решительным по­воротом нашей истории...". Тогда он еще не подозревал, что Германия уже вплотную подо­шла к этому повороту. В 1942 г. произошли: ... окружение 6-й армии в Сталинграде, гибель Африканского корпуса, успешные наземные опе­рации противника в Северной Африке, а так­же первые ковровые бомбардировки [союзной англо-американской авиации] на германские города. Шпеер также заявил: ".с точки зре­ния военной экономики Германия также оказа­лась на переломе: вплоть до осени 1941 г. она была приспособлена к быстротечным войнам с продолжительными перерывами между ними. Теперь же шла непрерывная война".

Военное производство в Германии в 1942-1944 гг.

В военной промышленности Германии в 1942-1944 гг. в результате реформ Шпеера произошли поразительные успехи в росте про­изводства вооружений. Это позволило Германии продолжать войну еще более 3 лет. Показатель­но, что такой рост произошел не на современных предприятиях, где уже перед войной провели модернизацию, например, в автомобильной про­мышленности, где вряд ли он был возможен.

На рис. 3 показан индекс военного произ­водства Германии по месяцам с января 1942 г. по март 1945 г. по отношению к январю-февралю 1942 г. (100%) [3; 4, с. 94, 162].

Из рис. 3 видно, что уже через полгода после назначения Шпеера (с февраля по июль 1942 г.) выпуск всех видов военной продукции увели­чился почти на 60%, при этом объем производ­ства вооружений вырос на 27%, танков - на 25%, а боеприпасов почти в 2 раза - на 97% [1].

Самым успешным годом для военной эконо­мики Германии стал 1944 г., когда индекс воен­ного производства увеличился почти в 2,8 раз по отношению к январю-февралю 1942 г.

За 2,5 года, несмотря на нарастающую интен­сивность бомбардировок союзной англо-амери­канской авиации (особенно в конце 1943-1944 гг.) военное производство в Германии достигло ре­кордного уровня: от среднегодового индекса 98% за 1941 г. до 322% в июле 1944 г. При этом численность рабочих возросла на 28%. Удалось наполовину сократить расход живого труда на единицу продукции. Таким образом, только за счет эффективной организации военного произ­водства было достигнуто "удвоение продукции на том же оборудовании и при неизменных трудовых затратах". Именно о такой возможно­сти писал еще в 1917 г. Вальтер Ратенау (1867­1922), выдающийся организатор германской военной экономики в Первую мировую войну, кстати, еврей по национальности.

Следует отметить: для того чтобы обеспе­чить такой рост военной продукции, необхо­димо было создать эффективную систему ко­операции между головными предприятиями, выпускающими готовую продукцию и предпри­ятиями-субпоставщиками. Еще в довоенное время стоимость продукции предприятий - суб­поставщиков различных отраслей промышлен­ности Германии составляла почти 1/3 от стоимо­сти готовой военной продукции.

Английская газета "Обсервер" от 9 апреля 1944 г. так описывала его деятельность на посту рейхсминистра вооружений и военной промыш­ленности: "Шпеер в каком-то смысле более ва­жен для Германии, чем Гитлер, Гиммлер, Геббельс или генералы. Образно выражаясь, все они превратились всего лишь в подручных этого чело­века, без которого в действительности страна не смогла бы вести войну и который выжимает из ее военной промышленности максимум воз­можного. Шпеер олицетворяет осуществлен­ную "революцию управляющих"" [11], т.е. но­вые подходы к управлению производственными коллективами.

Шпеер с самого начала рассматривал соз­данную им, по сути, государственную систему управления ВПК Германии как временное явле­ние, обусловленное исключительно условиями военного времени. Она явно противоречила рыночной капиталистической системе хозяй­ствования. Поэтому он обещал обеспокоенным руководителям (собственникам) промышленных предприятий: "...Как только закончится война, будет восстановлена прежняя [рыночная, кон­курентная] система хозяйствования. Невозмож­но представить себе, чтобы в мирных условиях собственники предприятий отказались бы от своих наиболее работоспособных кадров или передавали бы свои технологические новинки конкурирующим фирмам" [и в результате теряли бы прибыль и свои деньги].

Таким образом, Шпееру удалось создать чрезвычайно эффективную, государствен­ную централизованную систему управления ВПК Германии, да и отчасти всей экономикой страны, в рыночной капиталистической си­стеме хозяйствования.

Сам Шпеер характеризовал итоги своей ра­боты, проделанной с начала 1942 г. до середины 1944 г., примерно следующим образом [4]:

1. Собственно военное производство при гибкой политике усиления управления и пере­распределение ресурсов с одного решающего участка на другой было доведено до высшего уровня и в течение 2,5 лет возросло в 3,2 раза. Еще больший рост был получен в производстве танков (в 5 раз), артиллерийско-стрелкового во­оружения (в 3 раза) и истребительной авиации (в 5,5 раз). Значительные успехи были достиг­нуты в области рационализации производства. С декабря 1941 г. по июнь 1944 г. число заня­тых в военной промышленности возросло на 28%, а месячное производство важнейших видов вооружения, боеприпасов и боевой техники выросло на 230% (в постоянных ценах). Была получена существенная экономия в затратах сы­рья и материалов. Например, в 1943-1944 гг. на производство вооружения выделялось на 50% больше стали, чем в 1939-1940 гг., а военной продукции было произведено почти в 2,5 раза больше. Произошла индустриализация военного производства.

2. Мощность ВПК Германии, была увеличена до такого уровня, что в целом она соответство­вала необходимому росту производства воору­жений. При этом почти во всех подотраслях ВПК были созданы значительные запасы сырья и ма­териалов.

3. Мощности всех отраслей промышленности по производству основных видов сырья и матери­алов (включая искусственный каучук, текстильное сырье и моторное топливо) постоянно расширя­лись и к середине 1944 г. вышли на такие уровни, которые позволяли достаточно долго продолжать войну независимо от ввоза сырья из-за границы.

4. Объем производства предметов потре­бления (так называемая промышленность об­щего назначения) более или менее могла удов­летворить насущные нужды вооруженных сил и военной промышленности, государственные нужды, а также самые необходимые потребно­сти населения.

5. Оснащенность вооруженных сил Герма­нии важнейшими видами вооружения, боевой техники и военных материалов с начала 1942 г. до середины 1944 г. также значительно воз­росло. При этом наличие в вооруженных силах Германии важнейших видов вооружения возрос­ло более чем на 50% (в постоянных ценах) при более значительном росте количества отдельных видов вооружения, например, танков.

Последний период войны, III-IV кварталы 1944 г. - I квартал 1945 г., характеризовался гигантской и вместе с тем трагической попыткой наверстать упущения первых лет войны. Все это проходило в лихорадочной спешке и в условиях постоянной ухудшающейся обстановки на фрон­тах. Руководители германской экономики осоз­навали, что аппарат управления не в состоянии справиться с нарастающим хаосом управления.

Но у них уже не было ни полномочий, ни сил, ни времени, для проведения радикальной реформы управления экономикой страны. Определенно­го успеха удалось добиться за счет работы цен­трального планового управления министерства вооружений в военной промышленности. Де­ятельность этого управления была направлена на то, чтобы получить хотя бы общее состояние экономики, определить узкие места и дать пра­вильные указания для их устранения или, если это было невозможно, сделать выводы из соз­давшегося положения.

Внутренние и внешние причины, помешавшие дополнительному росту производства вооружения в Германии 1942-1945 гг. и ставшие предпосылками к ее поражению во Второй мировой войне

Шпеер много раз обсуждал с Гитлером раз­личные программы вооружения вермахта. По­зиция Гитлера была такова: чем больше Шпеер просил, тем больше получал. К изумлению Шпеера, программы, которые эксперты из во­енной промышленности считали невыполнимы­ми, в результате перевыполнялись. Авторитет Гитлера высвобождал резервы, которые пре­жде не принимались в расчет. Однако начиная с 1944 г. предложения Гитлера стали абсолют­но не реалистичными, и все усилия по претво­рению их в жизнь были обречены на провал. Естественно, они ограничивали рост военного производства в Германии. Дополнительно си­туацию усугубил неудавшийся генеральский заговор 20 июля 1944 г. и последующее за ним усиление негативного влияния верхушки на­цистской партии на военное производство. Все это явилось внутренними причинами, огра­ничившими рост производства вооружения Германии.

Во второй половине 1944 г. началось сни­жение военного производства в Германии, связанное с военными событиями: высадка англо-американских войск в Нормандии (Франция) 6 июня 1944 г. и Белорусская стратегиче­ская наступательная операция Красной Армии 23 июня - 29 августа 1944 г. (операция "Ба­гратион") с соответствующим освобождением в 1944 г. Однако прежде всего на снижение военного производство в Германии сказался 3-кратный рост интенсивности бомбардировок и веса бомб, сброшенных англо-американской авиации во II квартале 1944 г. и остававшихся на том же уровне до конца войны по сравнению с I кварталом. Все это проявилось внешними причинами.

Внутренние причины. Государственное управление Германии не соответствовало требованиям военного времени

Мартин Борман

В Германии во время войны исполнительная власть состояла из центрального (имперского) правительства во главе с Гитлером, в состав кото­рого входили имперские министры и партийных (нацистских) руководителей регионов - гауляйтеров. Они как партийные функционеры подчи­нялись Борману, а как рейхскомиссары по обо­роне - министру внутренних дел, сначала Фрику (1877-1946 гг., один из высших руководителей НСДАП, доктор права, кадровый полицейский, по приговору международного военного трибуна­ла в г. Нюрнберг повешен 16 октября 1946 г.), а потом Гиммлеру. Кроме того, в январе 1943 г. был организован так называемый Комитет трех -по сути президиум центрального правительства, предназначенный облегчить Гитлеру ведение государственных дел. В его состав входили на­чальник рейхсканцелярии Ламмерс, Борман и Кейтель. Все распоряжения и приказы, тре­бующие подписи Гитлера, проходили через этот комитет. Кроме того, несколько месяцев спустя, 12 апреля 1943 г., Борман заполучил подпись Гитлера на, казалось бы, маловажном доку­менте, по которому стал секретарем фюрера. Если до этого момента его полномочия, строго говоря, сводились к партийной деятельности, новая должность давала ему доступ в любую сферу.

В Комитете трех Кейтель должен был кури­ровать все приказы, относившиеся к вооружен­ным силам, но главнокомандующие ВВС (Геринг) и ВМФ (Дёниц) наотрез отказались признать его власть и часто выходили на Гитлера самостоя­тельно. Изменения в полномочиях министерств, конституционные акты и административные во­просы должен был проводить Ламмерс, но он не имел прямого доступа к Гитлеру. Поэтому ре­шение всех этих вопросов постепенно перешло к Борману, который тоже курировал внутрен­нюю политику. Однако ему явно не хватало ума и знаний, так как более восьми последних лет он был всего лишь тенью Гитлера. Все это время он боялся отправиться в длительную командировку или даже в отпуск, опасаясь потерять свое вли­яние. Из опыта работы с Гессом (1894-1987 гг., заместитель фюрера, рейхсминистр без портфе­ля, осужден международным военным трибуна­лом г. Нюрнберг, 17 августа 1987 г. покончил жизнь самоубийством) Борман знал, какую опас­ность представляют амбициозные заместители. У Гитлера была привычка начинать сотрудничать со вторыми людьми в любой организации, как только ему их представляли. Это согласовыва­лось с его принципом "разделяй и властвуй". К тому же ему нравилось видеть новые лица, пробовать новых людей в деле. Чтобы избежать появления соперника в собственном хозяйстве, многие министры старались не назначать умных и энергичных заместителей.

После сталинградской катастрофы в ставке Гитлера наступило временное оцепенение, сме­нившееся лихорадочной штабной работой и бес­конечными обсуждениями самых незначитель­ных деталей. Гитлер начал строить планы новых побед на 1943 г. Правящая верхушка Германии, уже разрываемая противоречиями, завистью и ревностью, не объединилась перед надвигав­шейся опасностью. Наоборот, в созданных Гит­лером нескольких центрах власти усилились ин­триги, и все игроки повысили ставки. Внешне же мало что изменилось. Условия, в которых жило высшее руководство Германии, вынуждали их скрывать свои истинные чувства и лицемерить. Соперники редко говорили друг с другом откро­венно, ибо опасались, что их слова в искаженном виде передадут Гитлеру. Все плели интриги, все принимали в расчет непостоянство Гитлера, ча­сто меняющего свои решения, и в своих тайных играх то выигрывали, то проигрывали.

Следует отметить одну особенность Гитлера как руководителя правительства. Когда дело ка­салось особо важных сообщений в зарубежной прессе, он мгновенно и обычно весьма агрес­сивно формулировал официальную позицию Германии и затем диктовал ее слово в слово ру­ководителю имперской палаты печати доктору Дитриху или заместителю Дитриха Лоренцу. Гит­лер дерзко вторгался во все сферы деятельности правительства, не консультировался с соответ­ствующими министрами, например с Геббельсом или Риббентропом, и заранее не ставил их в из­вестность.

В реальности только Борман представлял опасность для элиты рейха. Он один с согласия Гитлера составлял график его встреч, т.е. решал, кого фюрер может или, что более важно, не мо­жет принять из штатских членов правительства или руководителей нацисткой партии. Отныне почти никто из министров, рейхсляйтеров или гауляйтеров не мог попасть к Гитлеру, не подав заранее свои проекты Борману для представ­ления их фюреру. Борман был очень растороп­ным. Обычно уже через несколько дней чинов­ник получал ответ в письменном виде. Раньше приходилось ждать месяцами. Шпеер остался единственным исключением из этого правила. Поскольку его сфера деятельности была по сути военной, он встречался с Гитлером, когда воз­никала необходимость, и время ему назначали адъютанты Гитлера.

При поддержке Бормана полномочия гауляйтеров расширялись за счет ослабления цен­тральной (имперской) власти. Гауляйтеров мож­но было разделить на две категории. Первые заняли свои посты до 1933 г. и оказались совер­шенно не способными управлять административ­ным аппаратом. Вторые - новый тип гауляйтеров бормановской школы, сформировавшийся за прошедшие годы. Это молодые управленцы, как правило, с высшем юридическим образованием, искренне старавшиеся усилить влияние партии на государственные структуры.

В конце июля 1944 г., сразу после генераль­ского заговора 20 июля 1944 г., было проведено собрание гауляйтеров в Позене, на котором было заявлено о необходимости их контроля деятель­ности промышленных предприятий. Гауляйтеры распределили и подчинили себе все государ­ственные предприятия, ранее подчинявшиеся вооруженным силам. Возникла система двой­ного подчинения. Это явно нарушало систему управления военной промышленностью, особо уязвимую в условиях постоянных бомбарди­ровок союзной англо-американской авиации. В результате через 3 нед произошел жуткий хаос в производстве вооружений.

В эти же дни в ресторане "Платтерхофа" (округ Линтсе) проходило совещание руково­дителей предприятий военной промышленности (около сотни участников). На нем многие участ­ники высказывали недовольство о все большем вмешательстве партийных функционеров в ра­боту предприятий.

20 сентября 1944 г., Шпеер написал Гитлеру пространное письмо, в котором подробно рас­сказал о враждебном отношении к нему пар­тийных лидеров и их попытках отстранить его от руководства, о необоснованных обвинениях и применяемой ими политике устрашения. Со­бытия 20 июля, утверждал Шпеер, "усилили и без того существовавшее недоверие ко многим руководителям промышленности, сотрудни­чающим со мной". Партийные лидеры уверены в том, что мои ближайшие помощники - "враж­дебные партии реакционеры, придержива­ющиеся однобоких взглядов на экономику". Геббельс и Борман открыто заявляют, что мое министерство и вся моя структура, осно­ванная на принципе личной ответственности в промышленности, - "сборище промышлен­ных магнатов с реакционными и даже анти­нацистскими взглядами"".

Шпеер отмечает: "Я не смогу успешно рабо­тать, если мне и моим сотрудникам не дадут свободу действий и будут и впредь оценивать нашу деятельность по партийным критери­ям. Шпеер соглашался допустить вмешатель­ство партии в сферу производства вооружения только на двух условиях. Первое: гауляйтеры и экономические советники Бормана в регио­нах в вопросах вооружений должны быть ему подчинены напрямую, поскольку необходима четкая и прозрачная система управления про­мышленностью. Второе: Гитлер должен подтвер­дить, что по-прежнему одобряет его принципы руководства промышленностью: необходимость сохранения принципа личной ответственности, основанного на доверии к руководителям пред­приятий, и решительно его придерживаться. В заключение Шпеер доказывал, "что нет смыс­ла менять систему, оправдавшую себя на прак­тике, но в любом случае мы должны принять решение, которое ясно укажет, в каком направ­лении далее будет развиваться руководство экономикой". Однако, несмотря на определен­ную поддержку Гитлера, Шпееру так и не удалось преодолеть сопротивление гауляйтеров.

Герман Геринг

Уход в мир иллюзий - весьма заразная бо­лезнь, которая была свойственна не только руко­водителям Германии, но и многим деятелям в современном мире. Однако в нормальном де­мократическом (гражданском) обществе люди, предающиеся иллюзиям, подвергаются насмеш­кам и критике окружающих и достаточно быстро понимают свою несостоятельность. В Третьем рейхе, особенно в его высших кругах, некому было делать критические замечания, указывать на недостатки. Шпеер отмечает колоссальный контраст между реальностью, в которой нахо­дилась Германия, и тепличной атмосферой кор­румпированного, насквозь фальшивого мирка, в котором жило высшее руководство страны.

Примером такой коррумпированности могут служить практически неограниченные расходы Геринга и его роскошная резиденция в Каринхалле. 12 января 1944 г. на праздновании дня рождения Геринга в Каринхалле Шпеер с Мильхом поинтересовались, откуда берутся такие огромные деньги на всю эту роскошь. Мильх по­ведал, что недавно старый друг Геринга Лерцер, известный летчик-истребитель Первой мировой войны, прислал Герингу железнодорожный ва­гон, набитый товарами с итальянского черного рынка. Не был забыт даже прейскурант, видимо, для того чтобы не сбить цены черного рынка по всей Германии, и подсчитана весьма прилич­ная прибыль его (Мильха) за реализацию этого груза. Однако Мильх не стал продавать товары, а приказал распределить их среди служащих своего министерства. Вскоре после того случая суперинтендент имперского министерства ави­ации Плагеман, которому приходилось выпол­нять эти поручения, был выведен из-под начала Мильха и напрямую подчинен Герингу. Впослед­ствии Мильх слышал, что груз из многих других вагонов распродавали, а прибыль шла в карман Геринга.

Шпеер по личному опыту был знаком с тра­дицией празднований дней рождения Геринга. С тех пор, как его ввели в Прусский государствен­ный совет и назначили ежегодное жалованье в 6000 марок. Каждый год перед самым своим днем рождения Геринг получал письменное из­вещение о том, что солидная часть его жалова­нья будет удержана на общий подарок Герингу от Госсовета. Разумеется, его согласия даже не спрашивали. Когда Шпеер упомянул об этом Мильху, тот рассказал, что в Министерстве авиа­ции поступали примерно так же. К каждому дню рождения Геринга на его счет из общего фонда переводили крупную сумму, а рейхсмаршал сам решал, какую картину приобрести на эти деньги.

Шпеер отмечает, что все эти источники по­крывали лишь малую часть колоссальных расхо­дов Геринга. Он точно не знал, кто из промыш­ленных магнатов субсидирует Геринга, однако не раз убеждался в том, что подобные источники существуют, на основании звонков самого Ге­ринга, который жаловался, что кто-то из под­чиненных Шпеера неподобающим образом обо­шелся с кем-то из его покровителей.

Здесь любопытно отметить такой случай, ког­да Шпеер в 1943 г. попытался привлечь Геринга в союзники в борьбе с Борманом, он не знал, что с самого начала эта попытка была обречена на провал по финансовым соображения. Как выяс­нилось позже на Нюрнбергском процессе, Бор­ман тогда сделал Герингу подарок стоимостью 6 млн марок из Фонда Адольфа Гитлера, т.е. в 1000 раз больше годового жалования Шпеера как члена Прусского Госсовета.

Несоответствие Гитлера должности верховного главнокомандующего Вооруженными силами Германии (вермахта) во время войны

Гитлер не соответствовал должности верхов­ного главнокомандующего Вооруженными сила­ми Германии (вермахта) во время войны из-за своего дилетантизма, некомпетентности, неурав­новешенности, необъятного самомнения и обо­жествления себя, откуда происходили его необу­чаемость, неспособность руководить командной работой подчиненных, имеющих собственное мнение, и вырабатывать оптимальное решение, а также из-за полного отсутствия критической оценки себя и своей деятельности.

Дилетантизм был одной из характерных черт Гитлера. Он никогда не учился никакой профес­сии и, в сущности, всегда был аутсайдером. Как и все самоучки он слабо себе представлял, что такое настоящие профессиональные знания, не был способен к системному охвату проблем, присущих всякому крупному руководителю. Од­нако с какой-то ненасытностью взваливал на себя все новые и новые функции. Необременен­ный традиционными представлениями его бы­стрый подвижной ум иногда выдавал смелые не­ортодоксальные решения, которые не пришли бы в голову специалисту. Стратегические успехи первых военных лет можно напрямую связать с его неисправимой неграмотностью в правилах игры и его по-дилетантски не омраченной ре­шительностью. Противники Гитлера исходили из определенных правил и не понимали природы самомнения Гитлера-самоучки, поэтому и возни­кали ошеломляющие эффекты, которые в соче­тании с военным превосходством закладывали предпосылки его успехов. Когда же посыпались неудачи, он, как и большинство непрофессио­налов, потерпел крах. Вот тут-то незнание им правил игры и обнаружило себя как своеобраз­ная несостоятельность, а его изъян уже пере­стал быть преимуществом. Чем более тяжкими становились неудачи, тем сильнее и безогляд­нее выступал на передний план его неисправимый дилетантизм. Склонность к неожиданным и ошеломляющим решениям была долгое время его силой, теперь же она приближала его гибель и гибель гитлеровской Германии.

Окружение Гитлера отчасти, а, возможно, во многом виновато в том, что он (Гитлер) чем даль­ше, тем больше уверовал в свои сверхчелове­ческие способности. Уже генерал-фельдмаршал Бломберг (1878-1946 гг.), первый и послед­ний военный министр Гитлера (1935-1938 гг.), охотно восхвалял необычайный стратегический гений Гитлера. В атмосфере непрестанных гим­нов и громовых аплодисментов даже куда более скромная и уравновешенная личность, чем Гит­лер, могла бы утратить все масштабы и критерии самооценки.

Однако феноменальную уверенность Гитле­ра в победе в период непрерывных поражений невозможно объяснить только силой воли. В тюрьме Шпандау Функ доверительно сообщил Шпееру, как ему удавалось успешно обманывать врачей: просто он сам искренне верил собствен­ной лжи. Функ также добавил, что именно на этом принципе строилась геббельсовская про­паганда. Подобным же образом Шпеер объясня­ет поведение Гитлера в его непреклонной верой в победу. В некотором смысле он боготворил себя. Он словно смотрелся в волшебное зерка­ло, в котором видел не только себя, но и про­видение, подтверждающее его предназначение. Он верил в счастливый случай и умело пользо­вался методом самовнушения. Чем более угро­жающей становилась ситуация, тем упрямее он верил в свою счастливую судьбу. Разумеется, он трезво оценивал военное положение, но подго­нял реальные факты под свою веру и даже в по­ражении умудрялся разглядеть залог грядущей победы, предопределенной ему судьбой. Иногда он вроде бы сознавал безнадежность ситуации, но непоколебимо верил, что в последний мо­мент фортуна изменит ход событий в его пользу. Если и говорить о каком-то безумии Гитлера, это была его непоколебимая вера в свою счастливую звезду. По природе своей он был человеком ре­лигиозным, но его богом был он сам.

По мере ухудшения положения на фронтах ближайшие помощники Гитлера замечали, что он становился все более замкнутым и неприступ­ным. Все решения он принимал единолично. В то же время Гитлер явно терял гибкость ума и практически не предлагал новых идей, как буд­то двигался по заранее намеченному курсу и не находил сил изменить его.

Военные из окружения Гитлера с юности при­выкли к каждодневному труду и не понимали, что он переутомляется. И Борман, казалось, не созна­вал, что требует от Гитлера слишком многого. К тому же Гитлер пренебрегал тем, что непременно дол­жен сделать руководитель любого ранга - назна­чить квалифицированных заместителей на важ­ных направлениях работы. Гитлер не располагал ни компетентным исполнителем по энергичному руководству вооруженными силами, ни толковым командующим сухопутными войсками. Он забыл о правиле, которого строго придерживался пре­жде: чем выше положение человека, тем больше у него должно быть свободного времени.

Верный своей натуре, Гитлер охотнее при­нимал советы от тех, кто еще оптимистичнее и еще иллюзорнее, чем он сам, оценивали обста­новку. Всегда, когда Гитлер принимал решения, которые большинством офицеров, хотя и молча, не разделялись, Кейтель (1882-1946 гг., гене­рал-фельдмаршал, начальник штаба Верховного командования вермахта, по приговору междуна­родного военного трибунала в г. Нюрнберг по­вешен 16 октября 1946 г.) был именно тем, кто изо всех сил убежденно старался поддержать его. Постоянно находясь в непосредственной близости к Гитлеру, он всецело подпал под его влияние. С течением лет из заслуженного гене­рала, артиллериста, он превратился в льстивого, неискреннего, растерявшего интуицию слугу. В сущности Кейтель стал жертвой своей бесха­рактерности. Бесперспективность любой дис­куссии с Гитлером привела к тому, что он вообще отказался от всякого своего мнения. Однако если бы он попробовал упорно сопротивляться, был бы заменен другим Кейтелем.

Военная свита Гитлера явно его утомляла. В прозаичной атмосфере ставки даже намек на идолопоклонство произвел бы дурное впечатле­ние. Офицеры держались подчеркнуто сдержан­но, и, даже если эта сдержанность противоречила их природе, военное воспитание делало свое дело. По этой причине лизоблюдство Кейтеля и Геринга казалось еще назойливее, тем более что их лесть звучала неискренне. Сам Гитлер не поощрял подобострастие, и в атмосфере ставки доминировала объективность оценок.

Когда в 1943-1944 гг. шеф-адъютант Гитле­ра и начальник управления кадров сухопутных войск Шмидт при поддержке многих генералов попытался добиться замены Кейтеля энергич­ным генерал-фельдмаршалом Кессельрингом (1885-1960 гг. генерал-фельдмаршал люфт­ваффе, умер от сердечного приступа в возрасте 74 лет), Гитлер заявил, что не может отказаться от Кейтеля, потому что тот верен, как пес. На­верное, Кейтель наиболее полно воплощал со­бой тот тип, в котором Гитлер нуждался среди ближайшего окружения.

Не встречая никакого сопротивления со сто­роны военного командования, Гитлер продолжал принимать все решения единолично, пренебре­гая анализом военной ситуации и материально-технического обеспечения войск. Он не опирал­ся на аналитические отделы в генеральном штабе и в главном штабе сухопутных сил или других ро­дов войск, которые могли бы проанализировать все аспекты наступательных операций, оценить их эффективность, предусмотреть вероятные контрмеры противника. Штабные офицеры об­ладали более чем достаточными знаниями для ведения современной войны, требовалось толь­ко ставить перед ними реальные цели. Правда, Гитлер воспринимал информацию о ситуации на отдельных участках фронта, но предполагалось, что обрывочные сведения могли соединиться в единое целое только лишь в его голове. Так что фельдмаршалы и ближайшие помощники Гитлера выполняли лишь функции советников, ибо решения он обычно принимал заранее и изменениям подлежали лишь несущественные детали. К тому же он не пожелал извлечь уроки из поражений на советско-германском фронте 1942-1943 гг. и повторял одни и те же ошибки.

Шпеер пишет: "В ставке, где весь персонал изнемогал под тяжелейшим бременем ответ­ственности, пожалуй, даже радовались при­казам свыше. Это освобождало от принятия самостоятельных решений и служило оправ­данием при неудачах. Очень редко кто-нибудь из штабистов добивался перевода на фронт, мотивируя это тем, что больше не может по­ступать против своей совести. По сей день для меня остается загадкой, почему, несмотря на критическую оценку положения, ни один из нас не осмелился убедительно изложить свое мне­ние - ведь мы почти не чувствовали своих оков. Но в замкнутой атмосфере ставки мы остава­лись равнодушными к последствиям решений Гитлера на фронте, где сражались и погибали немецкие солдаты. Снова и снова наши армии попадали в окружение только из-за того, что Гитлер накладывал вето на приказ генераль­ного штаба об отступлении. Кстати, Гитлер не обронил ни единого слова о катастрофе под Сталинградом, за которую несли ответствен­ность только он и Геринг, но приказал сфор­мировать новую 6-ю армию, которой надлежа­ло возродить славу погибшей. Полтора года спустя, в середине августа 1944 г., и она была окружена Красной Армией и уничтожена".

Гитлер как верховный главнокомандующий Вооруженных сил Германии сделал много фа­тальных ошибок:

приостановил успешное наступление вер­махта на Москву после взятия Смоленска 16 июля 1941 г., когда 2/3 расстояния от за­падной границы до Ленинграда и Москвы были пройдены. Оказавшись в Смоленске, Гитлер отдает приказ повернуть подвижные соединения Группы армий "Центр" на север (к Ленинграду, Тихвину) и на юг (к Киеву), вместо того чтобы направить главный удар на Москву. В результате операция "Тай­фун" (битва за Москву) началась только 30 сентября, на размытых осенними дож­дями дорогах. 2,5 мес были бездарно по­теряны. Если бы была сдана Москва, сим­вол власти и величия Советского Союза, да еще через месяц после начала боевых действий, это произвело бы ошеломля­ющее впечатление и на Красную Армию, и советский народ. Сам же Гитлер, в одной из своих директив обозначает главную за­дачу: "Захват этого города означает как в политическом, так и в экономическом от­ношении решающий успех, не говоря уже о том, что русские лишатся важнейшего же­лезнодорожного узла". В Советском Союзе основные железнодорожные магистрали были стянуты в одну точку - в Москву;

запретил отступление 6-й армии Паулюса из Сталинграда поздней осенью 1942 г., что привело к ее окружению и полному уничтожению и т.д.

Еще одна фатальная ошибка Гитлера - строи­тельство Атлантического вала, комплекса защит­ных сооружений на атлантическом побережье оккупированных Германией стран, который дол­жен был препятствовать успешной высадке де­санта союзных англо-американских войск. Еще в августе 1942 г. Гитлер уверял командование ВМФ, что англо-американским войскам не удаст­ся успешно осуществить вторжение во Францию, если они сразу же не захватят хотя бы один из крупных портов на побережье. Он был уверен, что без налаженного материально-техническо­го снабжения десантники не смогут противо­стоять контратакам немецких войск. Огромная протяженность побережья Франции, Бельгии и Голландии не позволяла создать оборонитель­ный рубеж, построив достаточно близко рас­положенные друг к другу доты. Более того, не хватало солдат хотя бы частично укомплектовать все эти доты. В результате более-менее крупные порты окружили дотами, а между ними с боль­шими интервалами расположили наблюдатель­ные бункеры. Для защиты солдат от снарядов при артподготовке намеревались возвести около 15 тыс. небольших дотов. Гитлер считал, что во время атаки противника немецкие солдаты долж­ны выйти из укрытий на открытое пространство. По его мнению, защищенность внутри этих укры­тий подавляет смелость и личную инициативу солдат, которые так необходимы для боя.

Командующий группой армий "В" в Северной Франции Роммель (1891-1944 гг., генерал-фель­дмаршал, подозревался в участии генеральского заговора 20 июля 1944 г., покончил жизнь само­убийством 14 октября 1944 г.) вежливо, но ре­шительно отстаивал свое мнение: "Мы должны отразить атаку врага на месте высадки. Доты вокруг портов для этой цели не годятся. По все­му побережью необходимо поставить самые про­стые, но труднопреодолимые заграждения. Толь­ко такие контрмеры принесут результаты. Если мы не разгромим десант сразу же, то никакой Атлантический вал нам не поможет. В Триполи и Тунисе они [англо-американские войска] под конец бомбили так интенсивно, что даже наши лучшие войска были деморализованы. Если мы не сможем отразить авиаудар, все другие меры, даже заграждения, будут неэффективными".

Однако Гитлер был так уверен в своей право­те, что лично спроектировал оборонительный рубеж вплоть до мельчайших деталей, включая различные типы бункеров и дотов. Правда, он представил не чертежи, а эскизы, но выполнены они были очень аккуратно. Не скупясь на само­восхваления, Гитлер часто говорил, что разрабо­танные им укрытия удовлетворяют всем нуждам солдат на передовой. Командующий инженер­ным корпусом принял план, практически не вне­ся никаких исправлений.

За 2 года на строительство Атлантического вала было израсходовано 3,7 млрд дойчмарок (около 4% расходной части бюджета 1941/1942 финансового года), ушло более 13 млн кубоме­тров железобетона, а военные заводы недопо­лучили 1,2 млн тонн стали. На его строительстве было занято 670 тыс. рабочих [4]. Как отмечено 5 июня 1944 г., еще более 4,5 млн кубометров же­лезобетона ушло на ангары для подводных лодок и другие сооружения во Франции. Кроме того, во­енно-строительная организация Тодта построила для Гитлера две ставки, местоположение и разме­ры которых были определены им лично. Было еще истрачено сотни миллионов марок на само строи­тельство и на прокладку сотен миль телефонных кабелей. Поскольку Гитлер не раз говорил, что сразу же после вторжения англо-американских войск он отправится во Францию, чтобы лично руководить боевыми действиями.

Можно привести еще один пример ошибоч­ной политики Гитлера как верховного главно­командующего. Осенью 1944 г. Шпеер часто вы­езжал на фронт. Многие командиры, просили его посодействовать перед Гитлером о снабжении их потрепанных в боях дивизий людьми, оружием и танками, которые пока еще выпускали немец­кие заводы. Шпеер и устно, и письменно докла­дывал Гитлеру об этих просьбах. Однако и Гитлер, и Гиммлер как новый командующий армией ре­зерва считали, что войска, обескровленные вра­гом, потеряли волю к сопротивлению, поэтому следует формировать новые части, так называе­мые народные гренадерские дивизии, а разгром­ленные дивизии, говорили они, пусть погибают.

В конце сентября 1944 г. Шпеер своими гла­зами увидел результаты этой политики в одном из соединений закаленной в боях танковой ди­визии близ Битбурга. Командир с многолетним опытом боевых действий показал ему поле боя, где несколькими днями ранее произошла траге­дия. Недавно сформированная танковая брига­да из-за неопытности командования и неумелого технического обслуживания еще на марше поте­ряла 10 из 32 новеньких "Пантер". Оставшиеся 22 танка вышли к району развертывания без должной разведки и попали под обстрел аме­риканских противотанковых орудий. 15 танков были расстреляны, как мишени на полигоне. "Подумать только, как помогли бы эти новые танки моим опытным экипажам!" - с горечью сказал капитан. Шпеер передал этот разговор Гитлеру, с сарказмом заметив: "Вот нагляд­ный пример того, что опытные соединения имеют значительные преимущества перед новичками". Однако его рассказ не произвел никакого впечатления на Гитлера. На оператив­ном совещании он заявил, что убедился на соб­ственном опыте службы в пехоте: войска только тогда берегут оружие, когда знают, что вряд ли получат новое.

Фатальные ошибки Гитлера при выработке требований и в выборе важнейших видов вооружений, созданных немецкими инженерами и конструкторами

Технический кругозор Гитлера, как и его общее мировоззрение, художественные вкусы и образ жизни сформировались в эпоху Пер­вой мировой войны. Поэтому его интересы в военно-технической сфере ограничивались традиционными видами вооружения сухопут­ных сил и ВМФ. В этой области он непрерывно расширял свои познания и часто предлагал вполне практичные технические новшества. Однако, когда речь заходила о новейших раз­работках, например, о реактивных истребителях, ракетах, радарах или атомной бомбе, и даже об автоматическом стрелковом оружии, интуиция изменяла ему. Во время редких полетов на но­вейшем транспортном самолете "Кондор" он тревожился, что не сработает механизм, отвеча­ющий за выпуск шасси, и говорил, что предпо­читает старые "Юнкерсы-52" c неубирающимися шасси.

Гитлер обладал феноменальной памятью на цифры, которая была кошмаром его окруже­ния. Однако то, как он простодушно радовался любой возможности блеснуть своими знаниями в сфере вооружений, как прежде в автомобиле­строении или архитектуре, то, как жонглировал специфичными цифрами, свидетельствовало о его дилетантстве. Казалось, Гитлер постоянно стремился доказать, что ни в чем не уступает профессионалам и даже превосходит их. Но на­стоящий профессионал благоразумно не заби­вает себе голову деталями, которые можно найти в справочнике или перепоручить помощникам, а Гитлер, демонстрируя свою осведомленность, не только самоутверждался, но и искренне вос­хищался собой.

Шпеер на совещаниях у Гитлера старался вы­ступать как можно меньше: вкратце излагал тему, а затем просил одного из сопровождающих его экспертов высказать свое мнение. Кстати, шпееровские эксперты не тушевались в охранных зонах со шлагбаумами и пропусками, в присут­ствии многочисленных генералов и адъютантов, которые производили столь сильное впечатление на Гитлера. Многие годы успешной практической деятельности обеспечили им ясное понимание собственной значимости и меры ответственно­сти. Иногда обсуждение перетекало в жаркую дискуссию, ибо специалисты часто забывали, с кем разговаривают. Гитлер воспринимал по­добные ситуации с юмором. В кругу профессио­налов он, как всегда, вел себя скромно, любезно и уважительно, более того, он отказывался от своей привычки подавлять оппонентов длин­ными и утомительными речами. Он умел отли­чить главные вопросы от второстепенных, легко адаптировался в любой ситуации и удивлял всех быстротой, с которой выбирал один из несколь­ких вариантов и находил убедительные доводы в пользу своего решения. Гитлер легко ориен­тировался в представляемой ему технической документации. Его вопросы доказывали, что во время краткого вступительного объяснения он ухватывал суть даже сложных проблем. Однако и это на первый взгляд достоинство оборачи­валось недостатком: слишком легко ухваты­вая суть, он не успевал тщательно разобраться в проблеме.

Было большой ошибкой и то, что Гитлер взял на себя не только верховное командование вер­махтом, но и сухопутными силами, а в их составе в качестве хобби возглавил разработку бро­нетанкового вооружения. При нормальном по­ложении дел подобные вопросы должны были бы решаться в дискуссиях между офицерами генерального штаба, Управления по вооружению главного командования сухопутных сил, ответ­ственными сотрудниками главных комитетов во­енной промышленности по вопросам вооружения и танкостроения. Главнокомандующий сухопут­ных войск подключался бы лишь в исключитель­ных случаях. Но это противоречило бы привычке Гитлера давать офицерам и специалистам самые детальные наставления. Сложившаяся практика была столь же ненормальна, сколь и пагубна. Ведь Гитлер тем самым снимал с них ответствен­ность и воспитывал своих офицеров в духе без­различия. Принимаемые Гитлером решения вели не только к обилию параллельных разработок, но и ко все большему осложнению проблем с их материально-техническим обеспечением.

О непонимании Гитлера необходимости достаточного количества запчастей для вооружения и боевой техники

Одним из самых фатальных недостатков Гит­лера, как отмечает Шпеер, было то, что он просто не понимал необходимости снабжения армии достаточным количеством запчастей для во­оружения и боевой техники. Например, гене­рал-полковник Гудериан, генерал-инспектор бронетанковых войск, неоднократно обращал внимание Шпеера на то, что при ускоренном ремонте, имея достаточное количество зап­частей можно было бы иметь больше танков и увеличивать свою боеспособность со значи­тельно меньшими затратами, чем наращивая производства новых машин в ущерб запчастям. Однако Гитлер, поддержанный Зауром (заме­ститель Шпеера), настоял на приоритете про­изводства новых танков, число которых могло быть снижено на 20%, если бы возвращались в строй выбывшие, поддающиеся ремонту машины.

Неэффективная противовоздушная оборона Германии вследствие недальновидных решений Гитлера

Огромная ответственность лежит на Гитлере за то, что воздушное пространство Германии ока­залось недостаточно защищенным от интенсив­ных бомбардировок союзной англо-американской авиации, которые, несмотря на ряд допущен­ных ими ошибок, оказались вполне успешными. Во-первых, Гитлер отсрочил производство ре­активных истребителей, а впоследствии превра­тил их в крошечные бомбардировщики. Нелепая затея. Во-вторых, одержимый жаждой мести, он решил использовать новые дорогостоящие ракеты "Фау-2" для обстрела Лондона. Гитлер, как и Шпеер, надеялся на то, что новое оружие "Фау-2" посеет ужас и смятение в стане против­ника, парализовав его волю к сопротивлению. Оказалось, что эффективность этого оружия была сильно переоценена. С конца июля 1943 г. колос­сальные производственные мощности были вы­делены под выпуск этих огромных ракет, длина которых составляла 14 м, а вес - около 13 тонн, высота траектории - 100 км, боевая часть вмещала до 800 кг аммонита. Гитлер приказал выпускать по 900 таких ракет в месяц.

Шпеер замечает, что он не просто согласился с решением Гитлера, но и поддержал его, совер­шив свою самую большую ошибку во время во­йны. Всего за 2 мес до принятия этого злосчаст­ного решения, 29 июня 1943 г., Шпеер получил детальный меморандум от профессора Крауха -генерального уполномоченного по химической промышленности по 4-летнему плану, в котором тот делает однозначный вывод: "Даже если бы мы располагали неограниченным количеством больших ракет дальнего действия "Фау-2", от чего мы пока весьма далеки. с началом ракет­ных атак Лондона население Великобритании стало призывать правительство проводить ковровые бомбардировки густонаселенных рай­онов Германии. До ракетных атак они выступа­ли против бомбардировок гражданского немец­кого населения. Мы же до сих пор абсолютно беспомощны перед рейдами подобного рода".

На территорию Германии в 1944 г. армады англо-американских бомбардировщиков сбра­сывали в среднем от 1,2 до 4,1 тыс. тонн бомб в сутки [4], а Германия могла обрушить на Англию лишь три десятка ракет "Фау-2" в сутки суммар­ной мощностью 24 тонны взрывчатки, что со­ответствовало эквиваленту бомбовой нагрузки всего лишь дюжины "Летающих крепостей". Со­гласно американскому справочнику [12], 4-мо-торный "В-17" ("Летающая крепость") стоил 204 тыс. долларов. Средняя стоимость одной ра­кеты "Фау-2" составляла около 120 тыс. рейхсма­рок, т.е. всего в 7 раз меньше (1$=4,2 рейхсмарок 1940 г.)(Курс 1940 г.; http://www.history.ucsb.edu/faculty/marcuse/projects/currency.htm)? 7 ракет несли 5,6 тонн взрывчатки (около 800 кг на ракету), и каждая ракета при взрыве уничтожалась. Бомбардировщик "В-17" исполь­зовался многократно, дальность действия при бомбардировках территории Германии, с возвра­том на аэродромы посадки, составляла от 1600 до 3200 км, при этом бомбовая нагрузка ровнялась соответственно 3,5-2,2 тонны. Только на Берлин было сброшено 50 килотонн взрывчатки и шрапнели, уничтожено или частично разрушено около 20% застройки [13]. Чтобы сбросить такой же груз на Лондон, Германии пришлось бы исполь­зовать 63 тыс. ракет "Фау-2", на выпуск которых потребовалось бы 6 лет.

Гигантские усилия и средства были вложены в создание, производство и развитие ракет "Фау-2", которые осенью 1944 г. доказали свою полную несостоятельность. На совещании у Геббельса 29 августа 1944 г. Шпееру при­шлось публично признать, что "Фау-2" вряд ли окажут сильное психологическое воздействие на противника и они по боевым, техническим и экономическим характеристикам не оправда­ли надежд.

Самый дорогостоящий оборонный проект Германии оказался самым нелепым. Ракеты, которыми так гордилось руководство Германии и производству которых Шпеер определенное время отдавал предпочтение, привели к пустой трате средств и времени. Здесь сказалось от­сутствие у Шпеера профессионального ин­женерно-технического образования, а также опыта работы и руководства в отдельной вы­сокотехнологической отрасли военной про­мышленности. Более того, эти ракеты были од­ной из причин, по которым Германия проиграла оборонительную воздушную войну.

В том же меморандуме Крауха предлагалось ". сконцентрировать наши усилия на создании зенитного вооружения, на модели "С-2" ракеты "Вассерфаль" ["Водопад"]. Мы должны немед­ленно запустить ее в серийное производство. Другими словами, усилия каждого инженера и каждого рабочего по осуществлению этого проекта внесут несравненно больший вклад в нашу победу, чем те же ресурсы, инвестиро­ванные в любую другую программу. Промедление с осуществлением этого проекта может приве­сти к военному поражению Германии".

Не удалось упростить управление ВПК из-за отсутствия способностей и желания Гит­лера вникать в экономические и социальные проблемы Германии во время войны

Шпеер в своих мемуарах отмечает, что "...вся­кий раз, когда я докладывал Гитлеру о своих организационных планах, он демонстрировал отсут­ствие всякого интереса к ним. У меня складыва­лось впечатление, что он неохотно занимался подобными вопросами и что в определенных областях он был не способен отличить глав­ное от второстепенного. Не любил он также четкого разграничения полномочий. Иногда он намеренно давал каким-нибудь инстанциям или лицам аналогичные или схожие задания. "А там, - нередко и с удовольствием говаривал Гитлер, - пробьется более сильный"".

В своих выступлениях и письмах Гитлеру с весны 1942 г. и до конца 1944 г. Шпеер по­стоянно выступал с предложениями упростить управление ВПК и усилить его [Шпеера] еди­ноначалие в принятии решений. Утром 20 июля 1944 г., за несколько часов до покушения на Гит­лера, Шпеер написал ему: "Русские и американ­цы научились добиваться большего эффекта более простыми организационными средства­ми, тогда как мы не добиваемся соответству­ющих результатов из-за устаревших организа­ционных форм. Данная война - это война двух систем управления [ВПК]: "борьба нашей, консервативной системы управления против гибкой системы у противника". Если мы не перейдем к другой системе управления, будущие поколения признают, что наша устаревшая, скованная традицией и ставшая громоздкой система управления должна была проиграть".

Шпеер пытался указывать Гитлеру на оче­видные стратегические просчеты и нераци­ональность его окружения: "Однако Гитлер остался глух к моим доводам, и снова все мои попытки организовать эффективное военное производство закончились провалом из-за его непостоянства" [1]. Например, еще 19 дека­бря 1942 г., за 8 мес до первого авианалета на Швайнфурт, Шпеер разослал директиву на все предприятия военной промышленности, в кото­рой предупреждал: "Нарастающая интенсив­ность вражеских авианалетов вынуждает нас усилить подготовку к передислокации важнейших военных производств". Однако Шпеер встретил повсеместное сопротивление. Гауляйтеры не желали размещать новые заводы на подвластных им территориях, так как боялись нарушить безмятежную тишину своих городков. При этом директора оборонных предприятий не проявляли инициативу и старались остаться в стороне от внутриполитической борьбы. В ре­зультате практически ничего не было сделано. Как это разительно отличалось от деятельности первых секретарей обкомов ВКП(б) по органи­зации работы эвакуированных промышленных предприятий в 1941-1942 гг. на Урале, в Сибири, Казахстане и Средней Азии.

Когда начались интенсивные бомбежки не­мецких городов союзной англо-американской авиацией, гауляйтеры стали направлять доклады Гитлеру о масштабах разрушения. Эти доклады явно шокировали Гитлера, правда, не столько жертвы среди населения и разрушения в жилых кварталах, сколько уничтожение ценных зда­ний, особенно театров. Как и в своих довоен­ных проектах обновления немецких городов, он в первую очередь интересовался представитель­ской архитектурой и гораздо меньше нуждами и несчастьями людей, а потому требовал немед­ленно восстановить сожженные здания театров. Шпеер несколько раз пытался напомнить ему о других, более важных задачах строительной индустрии, да и местные власти не пылали же­ланием выполнять столь непопулярные приказы. Во всяком случае Гитлер, поглощенный военной ситуацией, редко спрашивал, как продвигается строительство. Он настаивал на восстановле­нии оперных театров только в Мюнхене, своем втором доме, и в Берлине, на что потребовалось огромное количество рабочих и денег. Заявляя, что театральные спектакли необходимы для под­держания морального состояния людей, Гитлер демонстрировал поразительную неосведом­ленность о жизни и настроениях народа - го­рожанам уж точно было не до театров.

Не удалось приостановить излишнее стро­ительство в различных округах Германии

Шпеер полагал, что руководителям нацист­кой партии следует немедленно начать мобили­зацию всех резервов. Ведь сам Гитлер, 1 сентя­бря 1939 г., в день объявления войны с Польшей, торжественно заявил в рейхстаге, что нет таких лишений, которые он не был бы готов разделить лично. И в самом деле, он распорядился замо­розить строительство всех опекаемых им объек­тов, даже в Оберзальцберге (резиденции Гитлера в Баварских Альпах). На это распоряжение со­слался Шпеер через 2 нед после вступления в должность в своей речи перед самой труд­ной для него аудиторией - перед гауляйтерами и рейхсляйтерами (руководителями отдель­ных направлений в центральном аппарате на­цистской партии и правительстве, назначаемых лично Гитлером, - 18 человек в 1942 г.). Шпеер заявил: "Недопустимо, чтобы на наши сегод­няшние решения оказывали влияние планы на­ших будущих мирных работ. У меня есть указа­ние фюрера докладывать ему обо всех подобных безответственных помехах, чинимых нашей во­енной промышленности. Нынешнее военное по­ложение требует приостановки всех излишних строительных работ в округах. Наш долг - по­дать хороший пример, даже в тех случаях, когда экономия рабочей силы и материалов будет не­значительной".

Шпеер был полностью уверен в том, что каж­дый присутствующий последует его призыву. Однако после выступления его окружили многие гауляйтеры и рейхсляйтеры, старавшиеся полу­чить в виде исключения разрешение на продол­жение строек на своих подотчетных территориях или курируемых отраслях экономики. И первым среди них был рейхсляйтер Борман, который успел заручиться согласием у подверженного колебаниям Гитлера на продолжение строитель­ства Оберзальцберге. Через 3 нед после совеща­ния Шпеер настоял на новом приказе Гитлера о консервации этой стройки, но стройка в Оберзальцберге продолжалась до конца войны.

За Борманом протиснулся гауляйтер Заукель, он хотел продолжить строительство здания пар­тийного форума в Веймаре. И эта стройка, не­смотря на возражения Шпеера, также продол­жалась до конца войны. Роберт Лей сражался за свинарник в своей образцово-показательной усадьбе и т.д. Да и сам Гитлер уже после при­зыва Шпеера распорядился (помимо продолже­ния работ в Оберзальцберге) начать перестройку обветшавшего замка Клесхайм под Зальцбургом в роскошную резиденцию для гостей - проект стоимостью в несколько миллионов рейхсма­рок. Гиммлер сооружал для своей любовницы огромную виллу недалеко от Берхтесгадена в такой тайне, что Шпеер об этом узнал лишь в последние недели войны. Гитлер сам поощрил одного гауляйтера (это было уже после 1942 г.) к перестройке замка Позен, отеля да еще к стро­ительству личной резиденции, и все это с огром­ным расходом фондируемых материалов! Еще в 1942-1943 гг. продолжалось строительство персональных поездов для Лея, Кейтеля и про­чих, что требовало немало дефицитных матери­алов и квалифицированной рабочей силы. Ин­дивидуальные строительные замыслы верхушки нацисткой партии были Шпееру по большей ча­сти неизвестны.

При всевластии рейх- и гауляйтеров Шпеер не мог добиться над ними контроля, и ему лишь редко удавалось наложить вето на тот или иной проект, да и то с ним не считались. Даже летом 1944 г. Гитлер и Борман поставили Шпеера в из­вестность, что некая мюнхенская фирма по изго­товлению багетов и рам не должна привлекаться к военным заказам. Впрочем, еще несколькими месяцами ранее от производства для армии, опять же по их указанию, были освобождены фабрики и приравниваемые к ним художествен­ные промыслы, занятые изготовлением ковров и штофных материалов для послевоенных соору­жений Гитлера.

Шпеера возмущало нежелание руководите­лей Германии идти на жертвы, которых они тре­бовали от немецкого народа; их по-прежнему роскошный образ жизни в такое трудное воен­ное время, их вечные интриги и безнравственное поведение даже по отношению друг к другу.

Шпеер вспоминает, как "после полудня 7 ноя­бря 1942 г. я сопровождал Гитлера в спецпоезде в Мюнхен. В былые времена Гитлер обыкновен­но во время остановок появлялся в окне свое­го вагона перед народом. Теперь же контакты с внешним миром были ему нежелательны. Што­ры на окнах со стороны перрона были опущены. Как-то мы с Гитлером поздним вечером сидели в его отделанном палисандровым деревом ваго­не-ресторане за обильным ужином. И никто из нас сначала не обратил внимания, что на соседнем пути стоял товарняк: из телячьих вагонов на нас и наш стол пристально смотрели немец­кие солдаты, возвращавшиеся с Восточного фронта, измученные, отощавшие, многие раненые. Приподнимаясь со стула, Гитлер вдруг увидел мрачную картину всего в двух метрах от своего окна. Ни приветствия, ни какой-либо реакции. Приказал порученцу немедленно опу­стить шторы. Так во второй половине войны закончилась одна из редких встреч Гитлера с фронтовыми солдатами, такими же, каким он был сам 24 года назад".

В своих воспоминаниях Шпеер отмечает: "Всего за 9 лет пребывания у власти нацист­ская верхушка стала столь безнравственной, что даже в критический период войны я не смог ограничить их запросы и вынудить отказать­ся от роскошного образа жизни. Будто бы для представительских целей они обзаводились виллами, охотничьими домиками, поместьями и дворцами, множеством слуг и огромными запа­сами изысканной еды и отборных вин" [1].

"Забота о собственных удобствах дохо­дила до абсурда. Сам Гитлер, куда бы он ни на­правлялся, прежде всего издавал указ о строи­тельстве бункеров для своей защиты. Толщина перекрытий возрастала с увеличением веса при­меняемых противником бомб и достигла 5 м. Постепенно надежные системы бункеров появи­лись в Растенбурге, Берлине, Оберзальцберге, Мюнхене, гостевой резиденции близ Зальцбур­га, в Ставке в Наухайме и на Сомме. А в 1944 г. Гитлер приказал построить в горах Силезии и Тюрингии 2 подземные ставки, для чего при­шлось мобилизовать сотни специалистов-горнопроходцев и взрывников и тысячи рабочих, незаменимых на военных объектах".

Это хорошо описано в известном романе Э. Ремарка "Время жить. Время умирать" на при­мере комфортной жизни, которую вел партий­ный нацистский руководитель в небольшом не­мецком городке.

Не удалось провести тотальную мобилиза­цию трудовых ресурсов в Германии

Шпеер писал: "Поразительно, но Гитлер предъявлял к своему народу гораздо меньше требований, чем Сталин, Черчилль и Рузвельт к своим народам. Пропасть между тотальной мобилизацией трудовых ресурсов в демократи­ческой Англии и пренебрежительным отноше­нием к этому вопросу в авторитарной Германии указывает на то, что нацистский режим опа­сался любых изменений общественного мне­ния. Немецкие лидеры не желали ни приносить в жертву себя и идти на лишения, ни требо­вать жертв от народа. Они пытались поддер­живать боевой дух нации путем бесконечных уступок. Гитлер и большинство его полити­ческих последователей принадлежали к поко­лению солдат Первой мировой войны, ставших свидетелями ноябрьской революции 1918 г. и не изживших страх перед гневом народных масс. В частных разговорах Гитлер отмечал, что, пережив ту революцию, трудно ее забыть. Ради предотвращения недовольства все боль­ше усилий и средств - гораздо больше, чем в демократических государствах, - тратилось на производство товаров народного потребле­ния, военные пенсии и компенсации женщинам, чьи мужья служили в армии. В то время как Чер­чилль обещал своему народу только кровь, пот и слезы [а Сталин безжалостно мобилизовал все людские, духовные, материальные силы советского народа, для победы над врагом], мы на протяжении всей войны и в самые тяж­кие ее моменты слышали лозунг Гитлера: "Мы уверены в нашей окончательной победе". Это было равносильно признанию в политической слабости и свидетельствовало о страхе перед потерей популярности, что, в свою очередь, могло привести к взрывам народного недоволь­ства" [1].

В мирное время в экономике Германии в год поступало на работу около 600 тыс. молодых лю­дей. Это уравновешивало отток рабочей силы по возрасту или смерти. Теперь же не только они, но и частично промышленные рабочие призыва­лись в вермахт. В 1942 г. военной промышлен­ности Германии не хватало более 1 млн рабочих. Поэтому первоочередная задача, которая встала перед Шпеером после его назначения, - обеспе­чение рабочей силой предприятия военной про­мышленности.

В середине марта 1942 г. поздно вечером Шпеер посетил одно из ведущих берлинских предприятий по производству вооружения "Райнметалл-Борзиг", цеха которого были ос­нащены ценнейшим оборудованием. Он увидел, что в цехах нет рабочих, так как для вечерней (второй) смены их просто не хватало. Та же ситу­ация сложилась и на других оборонных заводах Германии. Кроме того, в дневное время, когда ра­ботали все заводы и фабрики в стране возникал дефицит электроэнергии, а в вечернее и ночное время нагрузка на энергосистему существенно снижалась. В Германии во время войны 90% всех рабочих работали в первую смену, 7% - во вто­рую и только 3% - в третью [4].

Значительное количество рабочих отвле­калось на строительство новых промышленных предприятий, с общим объемом капитальных вложений около 11 млрд рейхсмарок (или 11% от расходной части бюджета 1941/1942 финансо­вого года). Для этих вновь строящихся предприя­тий невозможно было изготовить оборудование. Поэтому Шпеер подписал директиву у Гитлера, о сокращении объемов незавершенного стро­ительства, но только до 3 млрд и консервации оставшихся объектов. Например, Гитлер не согла­сился с консервацией долгосрочных строитель­ных объектов топливной промышленности стои­мостью около 1 млрд марок. Ему хотелось всего и сразу, и свой отказ он мотивировал следующим образом: "Допустим, война с Россией закончена. Но у меня есть далеко идущие планы, а для это­го мне нужно больше синтетического горючего, чем сейчас. Новые предприятия должны стро­иться, даже если срок их сдачи через несколько лет". Годом позднее, 2 марта 1943 г., Шпеер еще раз обратил внимание Гитлера на то, что не имеет смысла строить заводы под будущие про­граммы развития страны, если их строительство завершиться после 1 января 1945 г. Ошибочное решение Гитлера в начале 1942 г. ограничивало производство вооружений в Германии вплоть до сентября 1944 г., когда произошло резкое ухуд­шение положения на фронтах и строительство новых объектов было прекращено.

Тем не менее Шпееру удалось высвободить несколько сотен тысяч рабочих, занятых в строительстве, которых можно было переключить на военное производство. Но тут возникло новое препятствие. Руководитель группы по трудовым ресурсам в рамках 4-летнего плана министериаль-директор доктор Мансфельд без обиняков заявил Шпееру, что у него не хватает власти, чтобы сломить сопротивление гауляйтеров, не согласных с направлением освобождающихся строителей из одного округа в другой. И в самом деле, гауляйтеры при всех их интригах и сопер­ничестве моментально выступали единой коман­дой, как только возникала угроза их суверенным правам. В Советском Союзе во время войны, да и после войны при плановой экономике такая ситуация была просто немыслима. Лозунг "Все для фронта, все для Победы" объединял уси­лия всех руководителей областных партийных (коммунистической) организаций под жестким контролем Сталина - председателя ГКО и одно­временно генерального секретаря ВКП(б).

Шпееру было ясно, что, несмотря на его тог­да очень сильные позиции и мощную поддержу Гитлера, в одиночку с гауляйтерами ему не спра­виться. Он попросил Гитлера прикомандировать к нему специального уполномоченного из гауляйтеров, чтобы через его особые полномочия от имени Гитлера преодолеть эту трудность. К сожалению, для Шпеера таким уполномочен­ным был назначен Заукель, его полный антипод.

Когда в начале апреля 1942 г. Шпеер потре­бовал от Заукеля более широкого привлечения немецких женщин на военные предприятия, он с порога заявил, что вопрос, откуда и каких брать рабочих, а также где их использовать, относит­ся всецело к его компетенции; как гауляйтер он подчиняется только Гитлеру и только перед ним несет ответственность. В заключение он предложил оставить решение этих вопросов на усмотрение Геринга как генерального уполно­моченного по 4-летнему плану. Шпеер отмечает, что "во время совещания, которое состоялось в резиденции Геринга, он был чрезвычайно этим польщен. К Заукелю он обращался с преувели­ченной любезностью и гораздо холоднее ко мне. Мне едва удалось изложить свои взгляды - Заукель и Геринг все время перебивали меня. Самый веский аргумент Заукеля заключался в том, что заводской труд несет в себе опасность нрав­ственного ущерба для немецкой женщины, от него пострадает не только "душевная и эмоциональная жизнь", но и ее репродук­тивные функции. Геринг со всей решительно­стью присоединился к этим доводам. Чтобы уйти со спокойной душой, Заукель сразу же после обсуждения связался без моего ведома с Гитлером и заручился его поддержкой".

Это было первым ударом по позиции Шпеера, до того считавшейся неуязвимой. О своей побе­де Заукель оповестил своих коллег-гауляйтеров в особом письме, в котором подчеркивалось: "Для существенного облегчения перегрузок, которым подвергаются немецкие домохозяйки и в первую очередь многодетные матери, а так­же в целях охраны их здоровья, фюрер дал мне указание доставить из восточных областей в Рейх примерно 400-500 тыс. отборных, здо­ровых и сильных девушек" [в первую очередь из Украины]. В то время как в Англии в 1943 г. численность прислуги уменьшилась на 2/3 , в Гер­мании она практически не изменялась до конца войны - 1,4 млн человек. Сверх того, немалая доля от полумиллиона украинок, которые были насильно вывезены в Германию, работала при­слугой у партийных функционеров, о чем вскоре в народе начали шептаться.

В Советском Союзе большинство трудоспо­собных женщин работали в экономике страны. Это было связанно и с тем, что по продуктовым карточкам для иждивенцев отпускалось заметно меньше продуктов, чем по аналогичным карточ­кам для рабочих и служащих. В то же время при­обрести продукты питания на колхозных рынках было затруднительно, так как их стоимость была на порядок выше, чем отпускаемых по карточкам.

Не удалось снизить расходы на государ­ственный аппарат, увеличить продолжитель­ность рабочего дня, понизить уровень жизни высшего (богатого) класса

Шпеер вместе с Геббельсом долго убежда­ли Гитлера провести кардинальные изменения в управлении и социально-экономической жиз­ни Германии. Предложили значительно упро­стить административную систему, существенно сократить управленческий аппарат, уменьшить затраты на потребление, ограничить культурную сферу. Убеждали Гитлера, что жизнь без рестора­нов, увеселительных заведений, домашнего ком­форта и всестороннего удовлетворения многих ежедневных нужд возможна. Шпеер предложил Гитлеру поручить Геббельсу возглавить организа­цию этих изменений. Однако Борман, боявшийся усиления власти соперника, был начеку, и необ­ходимые полномочия получил доктор Ламмерс, союзник Бормана по Комитету трех. Ламмерс был начисто лишен инициативы и воображения, зато ревниво пекся об интересах священной для него бюрократии. Через Комитет трех начиная с 1943 г. проходили все распоряжения и прика­зы, требующие подписи Гитлера. В него входили Борман, Ламмерс и Кейтель.

С января 1943 г. Ламмерс председательство­вал вместо Гитлера на заседаниях кабинета ми­нистров и приглашал на эти заседания только тех членов правительства, которых непосредствен­но касались вопросы повестки дня. Заседания проводились в кабинете министров, и это до­казывает, какую огромную власть захватил или собирался захватить Комитет трех.

После нескольких заседаний в рейхсканце­лярии и Геббельсу, и Шпееру стало ясно, что все их усилия увязли в трясине бессмысленных ме­лочей. Ни Борман, ни Ламмерс, ни Кейтель не собирались способствовать росту военной про­мышленности Германии.

А ведь Шпеер предложил целую программу для увеличения трудовых ресурсов в военной промышленности за счет сферы услуг. В ней предусматривалось большее доверие к насе­лению. Оказалось, что после авианалетов даже в серьезно пострадавших городах продолжалась нормальная жизнь.

Внешние причины сокращения производства вооружения в Германии

Внешними причинами сокращения произ­водства вооружения в Германии, в 1944 г. и до конца войны, особенно со второй половины 1944 г., являются:

во-первых, территориальные потери Гер­мании: освобождение Красной Армией оккупированных территорий Советского Союза и Польши, освобождение союзных Германией стран: Румынии, Болгарии, Венгрии; выход из войны Финляндии; ос­вобождение союзными англо-американ­скими войсками Франции, Бельгии, Дании, Голландии, Люксембурга, Норвегии и т.д.; оккупация Красной Армией и союзными англо-американскими войсками восточ­ных и западных регионов Германии;

во-вторых, начиная с мая 1944 г. разру­шительные бомбардировки англо-амери­канской авиации транспортной инфра­структуры и предприятий, производящих сырье и промышленные материалы, а так­же военной промышленности.

Территориальные потери. 22 июня 1944 г., примерно в то же время, когда англо-амери­канские войска вторжения добились первых ошеломляющих успехов, началось наступление Красной Армии, в ходе которого было разгром­лено 25 немецких дивизий. Теперь вермахт уже не в силах был остановить даже летнее насту­пление Красной армии. В те недели, когда руши­лись западный и советско-германский фронты, а в небе господствовала англо-американская авиация, Гитлер проявил поразительное самооб­ладание и стойкость [1].

В начале Восточной кампании Гитлер, в соот­ветствии со своей теорией о неполноценности славян, считал войну с Советским Союзом детской игрой. Однако чем дольше длилась война, тем большим уважением он проникался к русским. Он был потрясен мужеством, с которым они вос­принимали свои первые поражения. Он с восхи­щением говорил о Сталине, особо подчеркивая схожесть его положения со своим, а опасность, нависшую над Москвой зимой 1941 г., сравнивал со своими нынешними неприятностями.

Крах Германии. Ответственность Шпеера

В годы военных побед Гитлер не чурался общения с генералами, но ближе к концу своего правления предпочитал узкий круг старых чле­нов партии, с которыми начинал политическую карьеру. Каждый вечер он несколько часов про­водил с Геббельсом, Леем и Борманом. Никого больше на эти сборища не допускали; никто не знал, о чем они беседовали: вспоминали былые дни или говорили о неминуемом поражении и его последствиях. Шпеер тщетно ждал хоть одного замечания о будущем обреченного не­мецкого народа. Они хватались за любую соло­минку, раздували даже самые смутные намеки на коренной перелом в войне, но не способны были принять судьбу своего народа так же близко к сердцу, как собственную судьбу. "Русским, американцам, англичанам мы оставим пусты­ню" - таким заявлением завершалось любое со­вещание. Гитлер с этим соглашался, хотя никогда не высказывался так радикально, как Геббельс, Борман или Лей. Однако через несколько не­дель выяснилось, что Гитлер настроен гораздо решительнее, чем его сподвижники. Пока дру­гие только болтали, он скрывал свои истинные намерения, строя из себя великого государ­ственного деятеля. Но именно он отдал приказ уничтожить основы существования немецкого народа.

Поразительно, что высокопоставленные во­енные и государственные деятели, ежедневно собиравшиеся на оперативные совещания под председательством изможденного упрямого Гит­лера, даже не задумывались о совместных дей­ствиях. Давно погрязший в коррупции Геринг находился на грани нервного срыва, но он был одним из немногих, кто с самого начала войны трезво оценивал происходившие с Гитлером пе­ремены и не питал относительно него никаких иллюзий. Если бы Геринг, второй человек в го­сударстве, объединившись с Кейтелем, Йодлем, Деницем, Гудерианом и Шпеером, предъявил Гитлеру ультиматум, если бы они потребовали, чтобы фюрер раскрыл им свои планы оконча­ния войны, ему не оставалось бы ничего другого, кроме как выполнить их требования. Однако Ге­ринг всегда старательно избегал конфронтации подобного рода, а уж теперь-то никак не мог по­зволить разрушить миф о полном единодушии в высшем руководстве Германии.

В конце января 1945 г. перед Шпеером за­маячил первый призрак "выжженной земли". Роланд (один из его ближайших сотрудников) высказал, что отчаявшиеся руководители рейха вполне могут приказать до основания разру­шить все промышленные предприятия Германии. Именно в тот день Шпеер отделил свой долг перед Гитлером от долга перед своим народом и своей страной: он понял, что должен сделать все от него зависящее, дабы спасти основы вы­живания нации после войны.

В начале февраля 1945 г. в своем доме Шпеер беседовал с 70-летним доктором Люшеном, одним из своих ближайших сотрудников-про­мышленников, главой немецкой электрической индустрии, членом совета директоров и на­чальником исследовательского отдела концер­на "Сименс". Люшен вынул из кармана листок и подал Шпееру со словами: "Знаете, какую фразу Гитлера из "Майн Кампф" сейчас чаще всего цитируют на улице?" "Дипломатия должна заботиться о том, чтобы народ не ге­роически погибал, а сохранял свою дееспособ­ность. Любой ведущий к этому путь в таком случае целесообразен, не пойти им означает преступное пренебрежение своими обязан­ностями". Люшен показал Шпееру еще одну подходящую цитату: "Государственный авто­ритет не может быть самоцелью, потому что в этом случае любая тирания на земле была бы неприкосновенной и священной. Если правительство использует свою власть для того, чтобы вести народ к гибели, бунт каждого представителя такого на­рода не только правомерен, но и является его долгом".

Кроме этого, Шпеер пытался убедить Гитле­ра отказаться от тактики "выжженной земли". В своей докладной записке Гитлеру от 15 марта 1945 г. он использовал в качестве примера Бер­лин: "Запланированные в Берлине взрывы мо­стов приведут к прекращению поставок продо­вольствия; промышленное производство и вся жизнь в городе остановятся на несколько лет. Подобные разрушения означают гибель Берли­на". Он также обрисовал Гитлеру последствия умышленных разрушений для Рурского региона: "Если многочисленные железнодорожные мосты через мелкие каналы и долины, а также виадуки будут взорваны, рурская промышлен­ность не сможет обеспечить восстановление даже этих объектов". Шпеер также просил Гитлера издать указ, по которому одного-единственного кодового слова было бы достаточно, чтобы при приближении противника немедлен­но начать распределять среди населения содер­жимое гражданских и армейских складов, вклю­чая продовольствие.

18 марта 1945 г. Шпеер направил Гитлеру меморандум, в котором отмечалось: "Никто не имеет права связывать судьбу немецкой нации с собственной судьбой.. В эти последние не­дели войны долг руководства - оказать любую возможную помощь своему народу". В заключе­ние он написал: "На данном этапе войны мы не должны бессмысленными разрушениями ста­вить под удар выживание нации".

На этот меморандум Гитлер ответил: "Если война проиграна, пусть и нация погибнет. Нет нужды тревожиться об обеспечении эле­ментарных условий выживания для немецкого народа. Наоборот, наилучший выход - уничто­жить фундамент выживания. Нация доказала свою слабость, и будущее принадлежит восточ­ному народу, оказавшемуся сильнее. В любом случае после этой войны останутся лишь недо­стойные, ибо лучшие уже погибли".

Шпеер делал все возможное, чтобы воспре­пятствовать выполнению чудовищного прика­за Гитлера. Он достиг соглашения с имперским комиссаром Нидерландов Зейссом-Инквартом о предотвращении крупномасштабного затопле­ния этой страны, запланированное Гитлером. Со­глашений в том же роде Шпеер достиг и с гауляйтером Гамбурга Кауфманом.

Кроме того, Шпееру удалось убедить Гитлера возложить всю полноту ответственности за вы­полнение приказа от 19 марта 1945 г. на Мини­стерство вооружений и военной промышленно­сти и персонально на министра Шпеера, который был уполномочен за своей подписью отдавать распоряжения, касающиеся исполнения приказа от 19 марта 1945 г., в том числе рейхскомиссарам по обороне.

3 апреля 1945 г. Шпеер разослал приказы, запрещавшие взрывы шлюзов, плотин и мостов через каналы. На все срочные телеграммы по обращению с промышленными объектами он отвечал распоряжением о необходимости толь­ко временного вывода объектов из строя. Он считал, что другого пути у него не было. Всего несколько дней назад Шпеер созвал промыш­ленников на совещание в Бернау и заявил, что ставит на карту свою жизнь ради сохранения за­водов от разрушения и добавил о необходимо­сти сохранить основы жизнеобеспечения нации, "даже если не удастся отвоевать потерянные территории... Учитывая суровые условия по­слевоенного периода, нельзя уничтожать транспортную систему, для восстановления ко­торой потребуются годы. Разрушение мостов и магистралей лишит немецкий народ надежды на выживание".

В результате деятельности Шпеера из 950 берлинских мостов было уничтожено всего 84. Сохранить в Гамбурге мосты через Эль­бу, предотвратить разрушение электростанции вблизи Гамбурга. Ему удалось предотвратить разрушение мостов в Руре. Ведь в случае их раз­рушения, даже при сохранности угольных шахт и сталелитейных заводов остановилась бы вся рурская промышленность. И многое-многое дру­гое...

Шпеер, как и многие его соратники - руко­водители промышленности Германии, пони­мал, что немецкому народу суждено пережить тяжелые времена. Но все они были уверены в возрождении послевоенной Германии.

В приговоре Международного военного три­бунала от 30 сентября 1946 г. в отношении этих и последующих действий Шпеера говорится: "На заключительном этапе войны он [Шпеер] был одним из немногих, кто осмелился сказать Гитлеру, что война проиграна, и предпринял меры для предотвращения бессмысленного разрушения промышленных предприятий как в Германии, так и на оккупированных террито­риях. Он намеренно саботировал гитлеровскую политику "выжженной земли" в самой Германии и в некоторых западных странах, безусловно, подвергая себя опасности".

Вопросы

1. Какими положительными и отрицательными качествами лидера обладал Гитлер?

2. Какие качества лидера позволили Шпееру добиться прорывов в военной экономики Германии?

3. Какие провалы в экономике Германии привели к поражению во Второй мировой войне?

4. Почему Шпеер принял ошибочное решение с ракетами "Фау-2"?

ЛИТЕРАТУРА

1. Шпеер А. Воспоминания. Смоленск : Русич; М. : Прогресс, 1997.

2. История Второй мировой войны 1939-1945 гг. Т. 3. Начало войны. Подготовка агрессии против СССР. М. : Воениздат, 1974. 498 с.

3. Керль Г. Военная экономика и военная промыш­ленность / Как ковался германский меч. Промышленный потенциал Третьего рейха. Пер. с нем. Г.В. Смирнова, В.М. Шаститко. М. : Яуза, Эксмо, 2006. 608 с. (Война и они).

4. Промышленность Германии в период войны 1939­1945 гг. (Die Deutsche Industrie im Kriege 1939-1945) / Под ред. Г.С. Согомоняна. М. : Иностранная литература, 1956.

5. Der Deutsche Volkswirt, Leitartikel-Friedensahnliche Kriegswirtschaft. 10 November 1939.

6. Sternberg F. Kapitalismus und Sozialismus vor Gericht. Hamburg, 1951.

7. Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920-1950-е гг. Темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М. : РОССПЭН, 1995.

8. Народное хозяйство СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. М. : Госкомстат СССР, 1990.

9. Der Neubau Europas [цит. по: Wirtschaftshandbuch, 1942, 79 Jahrgang, S. 7, издание торгового отдела газеты "Frankfurter Zeitung"].

10. Leistungs Parole. Der deutsche Volkswirt. 30 Januar 1942.

11. Погорлецкий А.И. Экономика и экономическая политика Германии в XX веке. СПб. : Изд-во Михайлова, 2001. 685 с.

12. U.S. Air University Review. 1966, июль-август. Т. XVII, № 5.

13. Вебстер Ч., Франкленд Н. Стратегические бомбар­дировки Германии. Лондон, 1961. Т. IV.

Материалы данного сайта распространяются на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License («Атрибуция - Всемирная»)

ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР
Улумбекова Гузель Эрнстовна
Доктор медицинских наук, диплом MBA Гарвардского университета (Бостон, США), руководитель Высшей школы организации и управления здравоохранением (ВШОУЗ)

Журналы «ГЭОТАР-Медиа»